Вот сидит напротив тебя Гексли, например... он забавный, он трындит какую-то хрень, ржот все время, приветливый такой... А на самом деле он тебе может авторучку в глаз воткнуть и не почесаться. Но ты никогда по нему не скажешь, пока не наступит соответствующая ситуация, в которой он может это проделать.
По Достоевскому тем более не скажешь, что он, при некоторых специальных жизненных обстоятельствах, тупо уебет тебя табуретом по голове. Очень может быть, что потом ему станет стыдно, он будет долго извиняться... Но табуретом уебет. С учетом того, что за секунду до этого он будет пырить на тебя большими трогательными глазами и спрашивать "А может не надо?" — сделать ты не успеешь ничего.
По Габену тоже ни за что не скажешь. Габен будет до момента Х выглядеть самым флегматичным флегматиком в мире. А потом ты будешь от него с оглушительной скоростью карабкаться на ближайшую сосну. Хорошо, если рядом найдется Достоевский, который тебя с этой сосны снимет. Иначе придется слезать самому: Габен тебе помогать не станет, потому что нефиг было его доводить, сам виноват.
Штир создает обманчивое впечатление, что по нему скажешь: он потому что громко высказывает неудовольствие, стучит кулаком по столу, говорит неприятные вещи и прочая. Но хер там был. Штир — он как собака. Если лает, кусать скорее всего не будет. А если собирается кусать — то не будет лаять. Врагу незачем знать о том, что ты собираешься напасть на него: враг может успеть подготовиться, а это лишнее. Так что у тебя может сложиться обманчивое впечатление, что если Штир с тобой спокойно разговаривает или вовсе молчит, ты в безопасности. Нет, не в безопасности. Беги.