Автор: Crazycoyote
Бета: Vedma_Natka, КП
Иллюcтрация: ISSKRA
Баннер: Vedma_Natka
Пейринг: Шерлок Холмс/Ирэн Адлер
Категория: гет
Жанр: авантюрная драма, романс
Рейтинг: NC-17
Размер: 19 650 слов
Дисклеймер: Лицо Эдварда Коннели принадлежит Чарльзу Дэнсу, духи принадлежат создателям, остальное принадлежит АКД и BBC.
Размещение: со ссылкой на дневник автора и скажите, куда уносите
Саммари: Лазурное побережье — рай на земле. Но Шерлок приехал сюда совсем не для того, чтобы приятно провести время. Хотя, возможно, у него просто очень причудливые представления о приятном времяпровождении…
Предупреждения: церебральный секс, наркотики, рок-н-ролл (за кадром), переизбыток дорогой парфюмерии, органической химии и примечаний
Примечание: Написано для «Большой Игры-3» на Slash World форуме. Фамикс к фанфику можно найти вот здесь
Скачать: в формате .doc (с картинками) | в формате .rtf (без картинок)
| Жертва — неэквивалентный размен, отдача какого-либо материала (пешки, фигуры, нескольких фигур) для получения решающего или позиционного преимущества. Мнимые жертвы не связаны с риском, так как в результате произведённой комбинации, атакующая сторона ставит мат противнику, или с выгодой отыгрывает пожертвованный материал. Википедия Вернувшись в Европу, я провел несколько месяцев во Франции, где занимался исследованиями веществ, получаемых из каменноугольной смолы. Это происходило в одной лаборатории на юге Франции, в Монпелье. Успешно закончив опыты и узнав, что теперь в Лондоне остался лишь один из моих заклятых врагов, я подумывал о возвращении домой... Артур Конан Дойл, «Пустой дом» |
Море теплое. Спокойное. Море играет солнечными бликами на поверхности, легко покачивает на волнах маленькие белые яхты у причала. Если смотреть сверху, на мелководье оно совсем светлое, почти прозрачное. Такого же цвета, как его глаза. Не то чтобы Ирэн думала о нем. Во всяком случае, нечасто. По крайней мере, старалась по возможности реже. Потому что каждый раз ужасно злилась. Да, вот самое точное и подходящее слово.
Прошло уже больше двух лет, а она до сих пор обижена на него. Разочарована. И обижена. Чертов Шерлок Холмс, невыносимо гениальное человеческое существо, сумевшее обеспечить ей счастливое посмертие здесь, на юге Франции, не смог спасти самого себя. Какого дьявола? Так глупо. Чудовищная, нелепая, идиотская ошибка, за которую она никак не могла его простить. И еще за то, что он посмел оставить ее без себя.
Последняя мысль, зудящая где-то на краю сознания, будто назойливая муха, тоже злила. Конечно, Ирэн никогда всерьез не рассчитывала на то, что они могут увидеться снова, или, тем более, на что-нибудь большее. И все же сам факт существования Шерлока где-то там, по другую сторону Ла-Манша, делал ее жизнь немного менее одинокой.
Ирэн поняла это в тот самый день, прочитав в свежей газете о его «самоубийстве». Она никогда не была сентиментальной. И даже эмоциональной. Так что просто отложила газету и, оставив на столике несколько евро, вышла из кафе, не доев завтрак. Слез не было — ни тогда, ни потом. И даже аппетит благополучно вернулся к вечеру. Не случилось никакой трагедии. Просто в мире стало чуть более пусто, от чего временами болезненно кололо в горле. Всего несколько раз, только впервые месяцы. Потом прошло.
Юг Франции — прекрасное место для «загробной» жизни. Можно сказать, после смерти Ирэн Адлер попала в рай, что забавно, учитывая ее предыдущие похождения. Здешнее существование неторопливо и размеренно, но она уже успела к нему привыкнуть. В конце концов, не в том ли была цель пресловутой игры с британским правительством и американскими спецслужбами? Да, в итоге все пошло не по плану, и теперь у нее не так много денег, как планировалось, и намного меньше уверенности в собственной безопасности. Зато прибавилось несколько воспоминаний о человеке по имени Шерлок Холмс.
Воспоминания — вот и все, что у Ирэн осталось от него. И она действительно не часто его вспоминала, но события сегодняшнего дня практически напугали ее, и уж точно выбили из колеи. Ирэн всегда была прагматичной, посему в копилке жизненного опыта, которым она успела обзавестись, отсутствовали сведения о том, что следует делать, если тебе вдруг начинают являться покойники спустя два года после собственной смерти. Ирэн пребывала в недоумении.
За сегодняшний день Шерлок померещился ей трижды. Первый раз привиделся на улице, пока она, усевшись за столик у окна в кафе, лениво разглядывала прохожих. Ирэн зажмурилась, тряхнула головой — и видение исчезло. Во второй раз это случилось, когда, остановившись посреди тротуара, она рылась в сумочке в поисках ключей от машины и, случайно бросив взгляд через плечо, заметила его в толпе. Повинуясь иррациональному порыву, она бросилась за «призраком», и даже догнала его, но тот оказался ничуть не похожим на Шерлока итальянцем. Высоким, темноволосым и кудрявым, что среди итальянцев отнюдь не редкость. Мысленно выругав себя за глупую выходку, Ирэн вернулась к машине, чтобы поехать наконец в торговый центр. Там он примерещился ей в третий раз. Отражение в стекле человека, едущего на соседнем эскалаторе, не оставляло практически никаких сомнений в том, кто это такой... Но, обернувшись, она не смогла обнаружить никого похожего в пределах видимости.
Кажется, пора было начинать беспокоиться насчет своего психического здоровья. Обратиться к терапевту или что-то в этом роде... Объективных причин таким фокусам восприятия Ирэн не находила ни одной. А еще ее изрядно смущало в собственных галлюцинациях то, что мистер Холмс являлся отнюдь не в привычном пальто или костюме. Нет, он неизменно был одет в легкую светлую рубашку и брюки, куда более подходящие к здешнему теплому климату. Ирэн точно раньше не доводилось слышать о том, чтобы видения переодевались по погоде...
Нужно было встряхнуться. Именно поэтому, закончив с делами, она поехала на побережье. Обычно море успокаивало. Но только не сегодня. Сегодня от моря становится еще хуже, и в голову лезет еще больше дурацких и ненужных мыслей.
Домой Ирэн возвращается в отвратительном расположении духа. Ко всему прочему, у нее начала болеть голова. Все, чего ей хочется сейчас — принять таблетку, потом принять душ, а потом упасть на кровать с какой-нибудь книгой или с ноутбуком и потратить пару часов на бессмысленное чтение. Это должно вернуть ее в адекватное состояние. Увы, реальность решила сделать все, чтобы сегодняшний день стал по-настоящему мерзким.
Квартирная хозяйка, полноватая француженка средних лет по имени Катрин, встречает ее в коридоре, чтобы тут же приветливо сообщить:
— У тебя гости, дорогая.
На любых «гостей» Ирэн по-прежнему реагирует с опаской. Скорее всего, это кто-то из ее местных знакомых. Но она все равно каждый раз внутренне вздрагивает от мысли о том, что «гости» могут оказаться приветом из прошлого. Неприятным и опасным приветом.
— Гости? Кто?
— Мужчина, — Катрин довольно улыбается, — очень симпатичный. Впрочем, тебя-то это, наверное, не интересует...
— Кто, Катрин?.. Ради бога...
— А я откуда знаю, кто? Раньше его не видела. Представился твоим старым знакомым, — Ирэн поджимает губы и нервно стискивает в руке сумочку. — Какой-то норвежец... Стурлусон? Сиверсон? У них такие сложные фамилии — не запомнить... Хотя, может, и не норвежец. Ни разу не видела, чтобы у них были такие темные кудри. Разве что крашен...
Не слушая дальше, Ирэн пулей взлетает по лестнице на второй этаж и стремительно распахивает дверь своей квартиры. Шерлок сидит в кресле у окна, сосредоточенно уткнувшись в коммуникатор.
— Сукин ты сын... — она закрывает лицо руками и прислоняется затылком к дверному косяку. Пульс бешено стучит в ушах. И страшно оторвать ладони от лица и снова посмотреть на него. Вдруг опять исчезнет? Тогда у нее уж точно не останется сомнений в собственном безумии.
— Я разочарован, — сообщает знакомый баритон.
— Разочарован? — Ирэн опускает руки и чувствует, что начинает злиться, по-настоящему сильно. Только еще не знает, на кого больше — на Шерлока или на саму себя.
— Уж ты-то могла бы понять, что я жив.
Ох, ну конечно! Могла бы понять. Это же так просто, так очевидно! И конечно, мистеру Холмсу, с его небрежением к сантиментам, совершенно невдомек, почему мисс Адлер два года категорически запрещала себе подобные мысли, почему ей было намного проще считать его мертвым. И не надеяться — чтобы надежды не оказались призрачными.
Но сидящий напротив Шерлок призраком определенно не был, и это вызывало жгучее желание подойти и как следует тряхнуть его за шкирку. Или сделать еще что-нибудь не очень умное, но очень хорошо снимающее напряжение.
— Я разочаровываю тебя с завидной регулярностью. Возможно, тебе следует перестать меня переоценивать...
— Возможно. Я подумаю над этим.
— Не хочешь объяснить мне, зачем ты здесь?
— Очевидно, я здесь по важному делу.
— Разумеется. Сомневаюсь, что ты решил заявиться ко мне, потому что внезапно невыносимо соскучился.
— Ты, определенно, сохраняешь здравый смысл. Значит, я переоцениваю тебя не так уж сильно и не зря решил прибегнуть к твоей помощи.
— Помощи? В чем?
— Эдвард Коннели. Полагаю, вы с ним знакомы.
— Никогда не слышала это имя.
— Вполне вероятно. Он предпочитает не представляться. В отличие от своего... хм... коллеги Джеймса Мориарти, который предпочитал представляться, но не демонстрировать своего лица.
Ирэн хмурится, вспоминая.
— Рыжий ирландец.
— Описание соответствует мистеру Коннели, хотя и не блещет подробностями.
— Насколько помню, в первый момент я приняла его за курьера. Впрочем, мне почти сразу пришлось передумать.
— В сущности, ты была не так уж неправа. Он часто выполнял задачи, слишком деликатные, чтобы доверить их кому попало, но требующие личного контакта.
— И? Что случилось с мистером Коннели?
— Ничего особенного. Просто он оказался здесь.
— В Монпелье?
— Да.
— Какое неприятное совпадение.
— Очень удачное совпадение, на мой взгляд. Я слежу за ним уже два года. Но до сих пор мало что удалось предпринять.
— Ты намерен использовать меня для поимки мистера Коннели?
— Да, мне бы этого хотелось.
— Каким образом? Он знает меня. И уверен в том, что я мертва.
— Значит, тебе придется его переубедить.
— Шерлок... Я не могу согласиться на это даже ради тебя.
— Разумеется, нет. И, тем не менее, ты согласишься.
— С чего ты взял?
— Ты уже три года живешь в провинциальном южном городишке в шести милях от моря, и тебе невыносимо скучно. Естественно, ты не откажешься от моего предложения.
— Вот как? Шерлок Холмс неожиданно воскресает из мертвых и рассчитывает на то, что я, придя в неописуемый восторг от одного этого факта и того, что он не считает меня законченной идиоткой, тут же ввяжусь в поимку одного из самых опасных британских преступников? Подвергая при этом риску собственную жизнь, исключительно ради его красивых глаз и возможности немного поразвлечься?
— Да.
— Я тебя ненавижу...
— Излишне эмоционально. К тому же не соответствует действительности.
— ...и с удовольствием бы пару раз хорошенько чем-нибудь стукнула.
— Однажды ты это уже проделала. Думаю, повторение будет излишним.
— Знаешь что, Шерлок? Выметайся-ка к черту. Прямо сейчас.
Он выглядит озадаченным. И очень удивленным. Несколько секунд Ирэн наслаждается произведенным эффектом, а потом добавляет:
— У меня болит голова. И мне нужно отдохнуть. Позвони мне завтра. Лучше ближе к обеду.
***
— Их было четверо: Дэвид Гейл, Эдвард Коннели, Себастьян Моран и Джеймс Мориарти. Знакомы с детства...
— Никогда бы не подумала, что у Джима могут быть друзья детства.
— Сомневаюсь, что слово «друзья» здесь подходит. Скорее, сообщники.
— «Сообщники детства»... Хм, вполне в его духе. Рассказывай дальше.
— Около семи лет назад, когда его «криминальный бизнес» начал заметно расширяться, Мориарти нашел своих старых знакомых и последовательно нанял всех на работу. Он оставался руководителем и мозгом этого предприятия до тех пор, пока...
— ...не встретил тебя.
— Да. После его смерти оставшиеся сообщники немедленно взялись делить пирог. В конечном счете, им это удалось. Хотя Дэвид Гейл в процессе выжить не сумел.
— Самый чокнутый из всех оказался самым большим прагматиком и дипломатом, кто бы мог подумать! Джим все же был потрясающим человеком...
Шерлок фыркает, уткнувшись в экран ноутбука.
— О, неужели ты до сих пор ревнуешь?
— Я говорю о деле. И предпочел бы не отвлекаться.
— Конечно-конечно.
— Переезд Эдварда Коннели на Лазурный берег — часть их договоренности с Мораном, который остался в Великобритании. Это мне известно. Какие «активы» заполучил Коннели по итогам сделки и в каком состоянии находятся его дела на данный момент, я не знаю. Но очень хочу выяснить. Для этого мне и нужна ты.
— Предлагаешь устроиться к нему на полставки? — хмыкает Ирэн.
— Именно это я тебе и предлагаю. Он сейчас наверняка нуждается в людях. А тебе не составит труда создать убедительную легенду, выслушав которую, он примет тебя с распростертыми объятьями.
— Только один вопрос, Шерлок: почему ты так сильно озабочен их поимкой?
— Все же я тебя переоцениваю. Это идиотский вопрос.
— Я просто хочу услышать ответ от тебя. К чему строить теории, когда можно получить информацию из первых уст?
— Логично. Я слишком много о них знаю, им это известно. Стоит мне «ожить» — они предпочтут избавиться от меня как можно быстрее.
Он недоговаривает. Говорит правду, но далеко не всю. Впрочем, сейчас Ирэн совсем не хочет вдаваться в подробности. Как и выяснять, почему он решил «покончить жизнь самоубийством». Хотя этот поступок до сих пор кажется ей диким. Шерлок Холмс, невероятно самоуверенный и самодовольный тип, согласился на то, чтобы его считали мошенником и самоубийцей — здесь явный диссонанс. Но он вряд ли захочет так просто поделиться с ней своими истинными мотивами, поэтому Ирэн предпочитает не спрашивать. По крайней мере, пока.
Теперь, когда первое удивление от встречи уже прошло, нетрудно заметить, что Шерлок выглядит очень уставшим. И, пожалуй, каким-то потерянным. У него явно получалось приспосабливаться к «загробной жизни» хуже, чем у нее. Возможно, потому что она даже не надеялась вернуться обратно. А Шерлок был уверен, что вернется, и добивался этого с упорством, на которое был способен только он.
Помимо прочего, охота на мистера Коннели в данный момент была для него единственной возможностью заняться любимым делом. Ирэн тоже нравилась ее работа, но до Шерлока ей было далеко. Для него работа была чем-то вроде одержимости. Или наркотической зависимости. И, оставшись без допинга, он вполне мог испытывать нечто вроде ломки. Кстати... Она еще раз быстро, но внимательно оценила его внешний вид. Нет, вряд ли. Никаких наркотиков. Хорошо, плюс один пункт за то, чтобы все-таки ввязаться в эту авантюру. Хотя окончательное решение Ирэн все еще не приняла.
— А что если Эдвард Коннели не встретит меня с распростертыми объятьями? А, напротив, захочет убить быстро и незаметно? Сомневаюсь, что в этот раз ты неожиданно объявишься, размахивая огромной саблей и...
— Я смогу обеспечить твою безопасность.
— Каким образом, хотелось бы знать?
— Узнаешь в свое время.
Ирэн смотрит на него, нахмурившись, и наконец догадывается.
— Шерлок, нет!
— Ох, ради бога, ему уже давно нет до тебя никакого дела. К тому же, какие еще могут быть варианты?
— Например, все-таки послать тебя куда подальше с твоей безумной затеей. И вернуться к беззаботной жизни у берега моря. Честное слово, мне прекрасно жилось эти три года без тебя, твоего брата и ваших проблем...
Шерлок ничего не отвечает. Просто смотрит на нее, слегка поджав губу и нахмурив брови. Этот взгляд даже нельзя назвать просящим. Он вообще с трудом умеет просить. Но Шерлок бы никогда не пришел, если бы счел, что сможет обойтись без ее помощи. А еще когда-то он спас ей жизнь. И он по-прежнему выглядит очень потерянным и уставшим.
— Я об этом обязательно пожалею... — говорит Ирэн, со вздохом прижимая пальцы к вискам. — Неоднократно. И очень сильно. Черт с тобой, Шерлок... Где я могу найти твоего рыжего ирландца?
***
— Ты прекрасно понимаешь, почему я ей не доверяю. А вот я категорически не могу понять, почему ей доверяешь ты.
Майкрофт Холмс сидит на стуле в маленькой квартирке Шерлока, привычно опираясь на рукоять зонта. На сообщение о том, что Ирэн Адлер жива и здорова — естественно, благодаря деятельному участию его младшего брата — Майкрофт отреагировал с ледяной бесстрастностью. А вот новость о том, что Шерлок намерен прибегнуть к ее помощи в деле мистера Коннели, он воспринял куда менее спокойно. Вполне предсказуемо.
— Я не доверяю, — Шерлок курит, развалившись на диване, и выдыхает тонкую струйку дыма в потолок. Последние два года он курит много и постоянно, и Майкрофт, против своего обыкновения, не возражает. — Но думаю, что в данный момент нет никаких причин считать ее опасной.
— В прошлый раз ты думал так же...
Шерлок резко садится и смотрит на брата в упор.
— В этот раз у тебя нет повода для беспокойства. Британии точно ничего не угрожает.
— Я беспокоюсь о твоей безопасности, Шерлок.
— Я не просил тебя об этом, — он тушит сигарету, задумчиво барабанит пальцами по лежащей на журнальном столике пачке, но потом все же отодвигает ее в сторону. — Я хотел, чтобы ты озаботился ее безопасностью.
— А если я откажусь?
— Я придумаю что-нибудь еще.
Майкрофт вздыхает.
— Не вижу необходимости привлекать ее к этому делу.
— А я вижу, — Шерлок вскакивает с дивана и начинает расхаживать взад-вперед по комнате. — И, ради бога, хотя бы раз в жизни просто согласись со мной! Если бы ты сделал это, когда...
Майкрофт болезненно морщится.
— Шерлок...
Младший Холмс останавливается и замолкает.
— Не надо, — добавляет Майкрофт тихо и приглушенно.
Шерлок разворачивается на пятках на сто восемьдесят градусов, смотрит на брата сверху вниз.
— Мы не сможем достаточно быстро внедрить к Коннели никого, кроме нее. Достаточно быстро и достаточно близко при этом. Снаружи к нему тоже будет намного сложнее подобраться. Это. Хороший. План. Майкрофт. Просто согласись со мной.
— Хорошо. Хорошо, Шерлок. Но если что-то пойдет не так, последствия тебе придется расхлебывать самому.
— В прошлый раз мне это удалось, правда?
Майкрофт усмехается.
— Хотелось бы верить, что в этот раз ты будешь более трезвомыслящим с самого начала.
Шерлок отворачивается и смотрит в окно, оставив последнюю реплику без ответа. Майкрофт не знает точно, в чем причина: в задетом самолюбии брата или в том, что он не может ответить уверенно. Но надеется, что все-таки первое.
***
Эдвард Коннели похож на куницу. Рыжую, с тонкой и хищной мордой. Ирэн Адлер — похожа на Ирэн Адлер. Сегодня утром, впервые за три года, она увидела в зеркале не мисс Нортон, милую и ничем не примечательную англичанку, живущую в Монпелье, а прежнюю себя, от которой успела порядком отвыкнуть. И по которой, честно говоря, успела соскучиться. «Это хороший подарок, Шерлок», — сказала Ирэн, улыбаясь своему отражению. Он, конечно же, знал об этом. И рассчитывал, что она не сможет отказаться. А еще на ее желание вернуть старый долг за спасение в Пакистане и на то, что ей есть дело до происходящего с Шерлоком Холмсом, как бы она это ни отрицала.
Расчет был полностью верным, он редко ошибался в своих предположениях. Даже если Ирэн говорила ему — и себе — совершенно обратное, в конечном счете она согласилась бы все равно. Понимание этого факта вызывало противоречивую смесь восхищения и легкой досады. И еще — острое желание отыграться. С Шерлоком всегда было так... Похоже на бесконечные шахматы, в которых ни один из игроков не может поставить мат, потому что на самом деле никто не хочет доигрывать партию до конца.
Впрочем, над следующим ходом игры с Шерлоком она сможет подумать позже. Сейчас ей предстоит дебют в другом поединке, с мистером Коннели. Который улыбается, откинувшись на спинку своего огромного кожаного кресла. Чересчур огромного, на ее вкус. Улыбка у него такая же хищная, как и остальное лицо. В данный момент она призвана наглядно продемонстрировать, что Эдвард Коннели ест таких, как мисс Адлер, на завтрак. Вот только мисс Адлер плохо годится в пищу. Даже несмотря на три года ленивого и беззаботного существования у моря, она совсем не похожа на птичку, которой можно закусить между делом.
— Рад видеть вас среди живых, мисс Адлер. И весьма удивлен такому повороту событий.
— Я люблю удивлять, мистер Коннели.
— О, я помню. С интересом бы выслушал историю вашего чудесного спасения. Она должна быть на редкость увлекательной.
— Если позволите, я сохраню ее в тайне. У женщин должны быть свои маленькие секреты.
— Разумеется. Тогда перейдем сразу к делу. Вы ведь за этим сюда пришли?
Эдвард Коннели — не Джеймс Мориарти. Не такой хитрый, не такой проницательный, не настолько опасный. Но его нельзя недооценивать. Он хорош. Если Джим держал его так близко к себе, он весьма хорош. Мысль Ирэн неожиданно сворачивает к Себастьяну Морану, которого она ни разу не видела. Интересно, что из себя представляет он? Коннели уехал, Моран остался. Значит, в этой схватке победил Моран, более сильный и более жестокий. Ирэн хотела бы на него посмотреть. Но ей вряд ли когда-нибудь доведется.
— Прекрасно. Люблю деловых мужчин, — она садится в кресло напротив и вальяжно закидывает ногу на ногу. Эдвард Коннели снова улыбается.
— Итак, что вы можете предложить мне, мисс Адлер? Надеюсь, это будет что-то стоящее. Я не люблю, когда мое время тратят попусту.
— Это отличная сделка. Я предлагаю вам себя, — мистер Коннели сцепляет пальцы в замок под подбородком и удивленно приподнимает бровь. Ирэн остается невозмутимой. — Я не в курсе подробностей ваших текущих дел, однако смею предположить, что, переехав в другую страну и будучи вынужденным обосноваться на новом месте, вы испытываете потребность в людях. Полезных людях. А я могу быть очень полезной, мистер Коннели.
Он прикрывает глаза и делает глубокий вдох.
— Вы хотите, чтобы я вас нанял?
— Ни в коем случае. Предпочитаю работать исключительно на себя. Но я рассчитываю на взаимовыгодное и плодотворное сотрудничество.
— Я, пожалуй, был бы польщен, если бы не знал, что ваш выбор совсем невелик.
— Увы, да. На данный момент он состоит из вас и... вас. В Британию я вернуться не могу, да и во Франции у меня не слишком много возможностей. Но не могу сказать, что он плох. Протекция такого человека — мой шанс вернуться в дело, притом отличный. Признаться, мой трехлетний вынужденный отпуск меня изрядно утомил.
На сей раз его улыбка выглядит очень самодовольной. Значит, Ирэн смогла нажать на правильную кнопку. У всех есть свои слабости. И, судя по невероятному креслу и огромному дубовому столу, слабостью мистера Коннели является его самомнение. Наверняка пострадавшее из-за переезда в Монпелье. Что ж, ей совсем не сложно пару раз ласково потрепать его по самооценке.
— К тому же, — добавляет Ирэн, немного подумав, — в моем случае вы изначально имеете исключительные гарантии лояльности. Вам известно, что я жива. И знакомы те, кто может сильно заинтересоваться подобной информацией. Как видите, мистер Коннели, я уже внесла в наше будущее дело весьма серьезный актив. Очередь за вами.
— Мне нужно обдумать ваше предложение, мисс Адлер.
— Естественно.
— Я свяжусь с вами. Позже. Приятно было пообщаться.
— Взаимно, мистер Коннели. До скорой встречи, я надеюсь.
***
Шерлок знает, что все прошло удачно, еще до ее появления. Пятнадцать минут назад люди Майкрофта сочли возможным снять наблюдение и поставили его в известность. Он ждет в ее квартире, так безопаснее: приставлять к Ирэн слежку, вероятнее всего, никто не стал, но лучше перестраховаться. Кресло, в котором он сидит, развернуто к окну, поэтому Шерлок не видит, как она вошла, только слышит шаги на лестнице и звук открывающейся двери и чувствует, как по комнате разливается аромат духов. Он усмехается.
— “Vol de Nuit”... Хорошая шутка.
— Никогда бы не подумала, что ты читал Экзюпери. Мне казалось, тебя интересуют только исследования по химии и криминалистике.
— Я много читаю.
— Приятно открывать в тебе новые неожиданные стороны. В любом случае, шутка некорректна: ты совсем не похож на Симону Фабьен1.
Шерлок усмехается снова.
— Как все прошло?
— Недурно. Твой ирландец — отвратительно тщеславный тип, и на его тщеславии легко играть. Он не дал мне окончательного ответа, но, думаю, он согласится. На всё.
— Хорошо.
Он встает, разворачивается к ней — и на мгновение непроизвольно зажмуривается. Потому что сейчас, впервые с момента их встречи, Ирэн так похожа на Ирэн... И это вызывает слишком много воспоминаний и ощущений сразу. Сильных, неоднозначных и совершенно непрошеных. Она успевает заметить его реакцию и улыбается.
— О, если мне удалось впечатлить даже тебя, мистер Коннели точно должен был остаться в полном восторге. А тебе, кстати, удалось впечатлить мою квартирную хозяйку, Катрин уже дважды назвала тебя симпатичным. Надеюсь, она к тебе не приставала?
— Нет. Что?.. О, господи...
— Люблю, когда ты смущаешься.
— Не люблю, когда ты говоришь слишком много ерунды. Тебе не идет.
— А что мне, по-твоему, идет?
«Платье и сандалии, в которых ты была в прошлый раз. Так было намного лучше».
— У тебя есть, что еще сказать по делу?
Ирэн хмыкает.
— Не слишком много. Увы, я не обладаю твоей феноменальной наблюдательностью, мне понадобится больше времени, чтобы узнать что-то стоящее. Он купил довольно большой особняк, но это ты и так знаешь. В тратах себя явно не стесняет. А вот с людьми у него действительно проблемы. Он достаточно параноидален, чтобы испытывать проблемы даже с наймом прислуги: кофе приносил телохранитель. В общем-то, ничего необычного, но, судя по выражению его лица и неловкости, это непривычные для него обязанности...
— Это сильно усложнит твою задачу?
— Ты сомневаешься в моих способностях?
— Ничуть. Продолжай.
— Я польщена. Но, собственно говоря, это практически все. О том, что он ведет дела прямо из дома, ты, полагаю, догадался и без моих объяснений. И, если судить по его письменному столу, довольно активно. Естественно, подробности мне пока неизвестны. Но я их непременно выясню.
— Значит, остается только ждать, — выражение лица Шерлока явно свидетельствует о том, что такая перспектива его совсем не радует.
— Увы, не могу предложить тебе ничего другого. Разве что пообедать... Ох, не смотри на меня так! Я действительно предлагаю тебе поесть. Катрин неплохо готовит, но тебе придется терпеть пламенные взгляды, которые она будет метать в твою сторону.
— Ради бога...
— Или можем что-нибудь заказать. Ты ведь в любом случае предпочтешь уйти отсюда несколько позже и незаметно.
— Меня вполне устроят кулинарные таланты Катрин.
— Вот и славно. Тогда я спущусь и предупрежу ее. Хотя она и без моего предупреждения наверняка уже вознамерилась тебя кормить...
***
Джим Мориарти был человеком, который вряд ли мог вызвать у кого-то искреннюю симпатию – из тех, кто знал, что он представляет из себя на самом деле, естественно. Когда ему было нужно, Джим казался милым и обаятельным. Но Эдвард Коннели успел прекрасно изучить этого двуличного ублюдка еще в школьные годы и никаких иллюзий на его счет не питал. Пожалуй, Джим на самом деле нравился только Себастьяну Морану. Да и то потому, что сам Моран был ничуть не меньшим отморозком.
Эдварда всегда изумляли их странные отношения, чем-то напоминающие взаимодействие между хозяином и не в меру наглым котом. Настолько наглым, что кажется, будто это кот завел себе человека, а не наоборот. Впрочем, между этими двумя такой двусмысленности не было: именно Джеймс Мориарти завел себе Себастьяна Морана, что не мешало последнему периодически проявлять почти трепетную и очень нездоровую заботу о своем боссе.
Эдварду с Дэйвом, еще одним компаньоном их криминального предприятия, всегда было глубоко наплевать на Шерлока Холмса и безумные игры, которые затевал с ним Джим – мало ли кто как развлекается. А Себастьян психовал. И, что самое интересное, в итоге оказался прав: Мориарти хватило безумия угробить себя заодно со своим драгоценным Шерлоком, что сказалось на всех оставшихся далеко не лучшим образом. Дэвид мертв. Себастьян, кажется, окончательно сошел с ума и считает, что упавший на асфальт головой детектив на самом деле выжил, собирает какие-то доказательства, носится с этой идеей... Бред. Впрочем, прогрессирующее безумие не помешало ему отправить Эдварда пинком под зад в Монпелье, отхватив себе солидный кусок оставшегося бизнеса. Это тоже роднило их с Джимом: протекающая крыша не мешала ни одному, ни второму вести дела с поистине железной хваткой.
Эдвард и Дэйв сумасшедшими никогда не были. Дэйв так и вовсе был простым парнем с незатейливыми интересами и устремлениями. Неудивительно, что он не выжил при разделе имущества покойного Джима. Эдвард оказался хитрее и предусмотрительнее. А еще у него имелся талант: он, как никто другой, умел разбираться в финансах, документах и цифрах. Их бухгалтерия, порой весьма затейливая, всегда была полностью его заботой, как и дела, связанные с подделкой документов и финансовыми махинациями. Джиму они казались слишком скучными, чтобы заниматься ими самостоятельно, а Себастьян и Дэвид просто ни черта в этом не понимали.
Но подобные вещи приносили доход, весьма неплохой, да к тому же стабильный, в отличие от «гениальных преступлений», спланированных Джимом. Потому что «гениальные преступления» каждый день с неба не падают. Правда, они хорошо создавали имидж, этого не отнять. Но Эдвард все равно регулярно пытался убедить Мориарти браться за дела попроще. Иногда тот соглашался — как подозревал Эдвард, отнюдь не поддавшись его увещеваниям, а просто от скуки, продолжая в глубине души глубоко презирать и эти дела, и этих клиентов. Когда Джим слил нескольких своему Холмсу, Эдвард первый и единственный раз вышел из себя из-за проклятого детектива. А Джим смеялся, совершенно довольный собой и происходящим. «Эдди, ты такой скучный, — сказал Джим. — Завтра мы найдем еще десяток таких же. Зато я отлично развлекся. В любом случае, нам уже заплатили». Больше разговоров о Шерлоке они не вели ни разу.
Заказные убийства и нелегальная торговля оружием, которыми занимался Моран, тоже приносили стабильный доход. В итоге они так и разделили сферы влияния после смерти Джеймса. Себастьян еще прихватил себе подпольные азартные игры, которыми раньше занимался покойный Дэйв. Карты всегда были его хобби, ничего удивительного, к тому же именно он оставался в Британии. От мысли об этом Эдвард каждый раз невольно стискивал зубы в бессильной ярости. Впрочем, что вышло, то вышло. Он обосновался в Монпелье со своими финансовыми махинациями, а планировать «гениальные преступления» больше было некому.
Правда заключалась в том, что, помимо прочего, Эдвард Коннели всегда завидовал Джиму Мориарти, с детства. Чертову психу с легкостью удавались вещи, которых Эдвард добивался с большим трудом, и он никогда не дорожил достигнутым. Ирэн Адлер тоже выкинул в мусорную корзину, не задумываясь, когда она сыграла свою роль. Какая глупая расточительность! Но теперь она пришла к нему. Сама. Игрушка Мориарти, теперь полностью и безраздельно принадлежащая Коннели — ради этого стоило оказаться во Франции. И можно не сомневаться: он придумает, как использовать ее эффективно, несмотря на то, что не обладает гениальными мозгами чокнутого засранца.
***
Шерлок не любил ждать. Ожидание представляло собой не заполненное никакой полезной деятельностью время до момента, когда произойдет что-то действительно важное, оно было мучительным. А последние два года он только и делал, что ждал – неделями, иногда месяцами. И это его буквально убивало. Ситуация осложнялась тем, что он практически ничего не мог предпринять в отношении этих бесконечно тянущихся промежутков ничегонеделания. У него, конечно, была скрипка, и он давно обзавелся неплохой портативной химической лабораторией. Но Шерлок оказался полностью лишен самого главного — своей работы. На этом фоне все остальное выглядело нелепыми и не слишком удачными заменителями.
Разумеется, у него и раньше случались периоды простоя, иногда довольно долгие. Но тогда он мог хотя бы делать вид, что ищет новое дело, или ждать, когда оно появится. Донимать Лестрейда сообщениями на мобильный, рыться в свежих газетах и в интернете, что отчасти успокаивало. А сейчас Шерлок точно знал: никакого дела не будет, ни через день, ни через два, ни позже. И это было по-настоящему отвратительно.
Майкрофт прекрасно понимал, что происходит с братом, и во время своих нечастых визитов почти всегда приносил Шерлоку очередную невзрачную папку, на которую тот неизменно набрасывался с жадностью, даже и не думая вступать в традиционные родственные пререкания. Естественно, эти задачи не требовали его личного присутствия — а значит, были не слишком сложными. Жалкие крохи пищи для ума в безбрежном океане скуки. Это Майкрофт понимал тоже. Поэтому невозмутимо взирал на то, как Шерлок докуривает вторую за день пачку сигарет, и временами чуть внимательнее, чем обычно, вглядывался в брата, выискивая признаки того, что сигарет ему уже недостаточно. Не нашел бы. Хотя периодически сигареты действительно совсем не помогали. Но Майкрофту ни к чему было об этом знать, и Шерлок как следует позаботился о том, чтобы он не был в курсе.
Помимо этого он совершенно не собирался ставить брата в известность обо всех причинах, по которым нашел здесь, в Монпелье, Ирэн Адлер и обратился к ней за помощью. Майкрофт пребывал в уверенности, что его интерес выходит за рамки сугубо делового, и был отчасти прав. Хотя заинтересованность Шерлока совсем другого рода, чем кажется старшему Холмсу. Но пытаться объяснять ему что-то в таких случаях — дело совершенно бесполезное, посему Шерлок предпочитал просто молчать.
Он, конечно же, не страдал от одиночества, хотя за полтора года, проведенные на Бейкер-стрит, несколько от него отвык. Но он жил так предыдущие десять лет и не испытывал особенного дискомфорта — до тех пор, пока у него была работа. Однако сейчас ее не было. Шерлок не нуждался в общении и обществе, ему необходимо чем-то занимать мозг. А Ирэн странным образом умудрялась держать его разум в тонусе самим фактом своего присутствия. Головоломка, которую можно собирать и разбирать до бесконечности, и процесс не надоедает. Ему, по крайней мере, до сих пор интересно. Хотя в любом другом случае он отбросил бы эту задачку сразу после того, как разгадал пароль на ее камерафоне.
Но дело было не в загадках. В чем-то еще, что Шерлоку никак не удавалось точно определить и зафиксировать. Он окончательно понял это уже тогда, в Исламабаде и Карачи, когда они скрывались от террористов и подделывали убедительные доказательства того, что Ирэн Адлер мертва. Загадок больше не осталось, но пресловутое «что-то еще» никуда не исчезло. Как подозревал Шерлок, оно же было одной из главных причин, по которым он оказался в Пакистане. Впрочем, он никогда не думал, что у этой истории может быть продолжение. Его бы и не было, если бы Эдвард Коннели по случайности не оказался в Монпелье.
Теперь Шерлок к ней практически не заходил, а вот Ирэн появлялась у него регулярно, приносила информацию о Коннели — впрочем, настолько скудную и малозначимую, что глупо было считать ее чем-то кроме предлога в очередной раз зайти. Но Шерлок каждый раз радовался ее визитам, хотя вслух неизменно отпускал недовольные и едкие комментарии о бессодержательности новых сведений. Показывать свое истинное отношение к происходящему ей он хотел еще меньше, чем Майкрофту. Конечно, Ирэн наверняка обо всем догадывалась, но система умолчаний, возникшая между ними с самого начала, помогала сохранять дистанцию, на которой общение оставалось комфортным и которую он не хотел сокращать.
Возможно, этого хотелось ей, но он не мог утверждать наверняка. Чаще всего — когда она заходила к нему в образе Ирэн Нортон, который чаще всего носила здесь — ему казалось, что Ирэн полностью принимает установленные правила игры, и они ее устраивают. Они пили чай на кухне, она сидела прямо на столе, а он — на стуле напротив. Достаточно далеко. В такие моменты он чувствовал себя почти спокойно и расслабленно.
А потом случалось что-нибудь... Она клала руку ему на плечо, продолжая разговаривать, как ни в чем ни бывало. Или внезапно преображалась в Ирэн Адлер — и делала вид, что ничего не произошло. Или задавала какой-нибудь вопрос, в одну секунду разбивающий вдребезги границы его личного пространства, а потом сама переводила разговор на другую, совершенно нейтральную тему.
Шерлок не понимал, зачем она это делает и чего хочет. И она, похоже, не собиралась ему говорить. А он не намеревался спрашивать. Никто не стал бы нарушать систему умолчаний. Поэтому он всегда подспудно ждал очередного внезапного жеста с ее стороны, и в воздухе между ними звенело напряжение. Иногда — еле ощутимое, иногда — почти физически осязаемое. На самом деле, ему это нравилось. Он соврал бы, если бы сказал, что нет. Беспокоило, раздражало, выводило из равновесия, порой казалось почти болезненным — и нравилось. Ирэн все еще оставалась доминатрикс – возможно, таков был ответ на его невысказанный вопрос: зачем ей это и чего она хочет.
В очередной раз она появляется на пороге его квартиры тринадцатого сентября. На шпильках, в черном платье и в невыносимо густом, тягучем, индольном2 жасминовом облаке. Это можно было бы назвать вызывающе сексуальным, если бы он мыслил подобными категориями. Но Шерлок думает о том, что, помимо эфирного масла жасмина, индол входит в состав каменноугольной смолы. И в концентрированном виде пахнет крайне неприятно. Хотя в низкой концентрации... его мозг не оперирует понятиями, убедительно описывающими низкие концентрации индола. И вызываемые ими ощущения. У людей. Мужчин, в основном. Перед которыми стоят красивые женщины на высоких каблуках, в облегающих платьях, пахнущие дорогими духами.
— “Sarrasins”3, — говорит Шерлок. — Неординарный выбор.
Это игра, что-то вроде традиции. Она возникла сама собой после разговора об Экзюпери и Герлене. У нее каждый раз новые духи, и каждый раз — неслучайные. Сегодня ровно три года со дня их знакомства, Шерлок прекрасно помнит. Не слишком трудная загадка.
— Я подумала, что “Shalimar”4 будет слишком банальным.
— А я подумал, что ты выберешь “Poison”5.
— Не хотелось напоминать тебе о неприятном, — усмешка еле успевает мелькнуть на ее губах и снова исчезает.
— Следует понимать, что группа хорошо вооруженных арабских террористов кажется тебе приятным воспоминанием? — он едва сдерживает улыбку. Ему, безусловно, кажется. Это было весело.
— Это было весело, — пожав плечами, отвечает Ирэн, и Шерлок невольно вздрагивает. Люди не умеют читать мысли, но иногда они думают одинаково. Вот только никто никогда не мог думать одинаково с Шерлоком, даже Майкрофт. Задумавшись всего на мгновение, он предпочитает сделать вид, что ничего не произошло, и садится в кресло, привычным жестом сложив руки перед собой.
— Какие-нибудь новости?
— Смотря какие тебе нужны...
— Ты прекрасно знаешь какие.
— Он все еще никого не убил, если ты об этом. И, кажется, даже не собирается.
— Очень жаль.
— Ты слишком кровожадный для человека, выступающего на стороне закона.
— Я прагматичный.
— Всегда знала, что у нас много общего, — «Слишком много». Он никак не реагирует на реплику Ирэн внешне, продолжая выжидательно смотреть на нее. — Коннели по-прежнему осторожен. Я бы сказала, маниакально. Хотя на меня это распространяется не всегда.
— Тебе удалось получить доступ к его компьютеру?
— К компьютеру, ноутбуку и всем рабочим документам. Но он, естественно, не в курсе, — Ирэн кладет на стол флэшку, которую Шерлок тут же хватает и усаживается за ноутбук. — Вот, здесь все, что мне удалось заполучить. Можешь посмотреть сам. Мелкие финансовые махинации, подделка документов — ничего интересного. Пара старых клиентов, для которых он занимается промышленным шпионажем. Это тебя тоже вряд ли заинтересует.
Он слушает вполуха, просматривая документы на экране.
— А вот последний файл мне кажется перспективным. Это список должников.
Двойной клик мыши — и перед Шерлоком открывается маленькая табличка. Имена, суммы, сроки... Ирэн выглядывает у него из-за плеча, наклоняется вперед, почти коснувшись его щеки. И это ужасно неуместно. Снова. Его обволакивает прозрачным жасминовым шлейфом. Ядро индола содержится во многих галлюциногенных алкалоидах, а также в триптофане, являющемся предшественником серотонина6. Действительно, если бы она выбрала “Poison” — это было бы слишком однозначно и просто...
— Смотри, две строчки выделены красным, — ухоженный ноготь утыкается в экран лэптопа.
— Что?.. — рассеянный вопрос вырывается у него почти неосознанно, и Шерлок тут же начинает злиться на себя. И на нее. Он был занят делом, и на несколько секунд полностью отвлекся на — о господи — духи. Напряженно выпрямив спину, он снова пристально впивается взглядом в экран. Две строчки, два должника, долг которых уже изрядно просрочен.
— Ты знаешь, кто этим занимается?
— Саймон. Тот самый телохранитель, который приносит кофе. Он делает почти все, на что Коннели предпочитает не тратить свое время. Или в чем предпочитает не пачкаться лично. И не хочет поручать мне.
— Дружная маленькая команда профессионалов.
Ирэн морщится.
— Никогда не умела работать в команде. Но Саймон, похоже, предан, как собака. Настолько, что ему удается справиться с хронической паранойей шефа.
— Тебе тоже удается, как я вижу.
— У меня свои методы. И «преданность» не входит в их число. Что ты собираешься делать с этими двумя?
— Поговорить, для начала.
— Ты уверен?
— У тебя есть более интересные предложения?
— Нет. Пожалуй, нет.
— Отлично. Значит, будем действовать по моему плану. И не забывай держать меня в курсе того, что делает Саймон.
***
Эффект случайного попутчика — Рене когда-то читал об этом в журнале. Очень интересный психологический феномен. Если говорить простым языком, когда ты находишься в глубокой заднице, часто бывает проще вывалить свои проблемы на голову человеку, который плюхнулся рядом с тобой на соседнее сиденье автобуса и захотел тебя выслушать, чем кому-то близкому. Соседу по автобусу на самом деле плевать на твои трудности, он ничего от тебя не хочет, и ты больше никогда его не увидишь. Поэтому с ним легко разговаривать — ни к чему не обязывает.
Теперь Рене в полной мере мог испытать на себе действие эффекта попутчика. Правда, не в автобусе, а в баре, что даже лучше, потому что после пары-тройки коктейлей говорить было совсем легко. Обсудить эту тему с женой он практически не мог: разговоры выходили тягучими и неприятно зудящими. Она считала себя виноватой, он пытался ее переубедить, они ссорились...
Совсем другое дело — этот мрачноватый темноволосый парень со странным акцентом. Видимо, норвежским: он представился норвежским именем, которое Рене так и не смог запомнить, поэтому называл своего собеседника просто «приятель». Тот каждый раз улыбался в ответ. Нет, зря Рене назвал его мрачноватым, он очень милый. Ему наверняка нет никакого дела до всех этих заморочек, но он внимательно слушает. Может быть, тоже читал про эффект случайного попутчика и решил сделать доброе дело... Славный человек. Хоть в чем-то Рене повезло: к нему за стойку подсел этот норвежец. Во всем остальном он, следовало признать, был оглушительным неудачником.
Маленький бизнес достался Рене в наследство от отца. Ремонтировать автомобили он умел не хуже, а то и лучше своего покойного родителя, а вот деловой хватки у него никогда не было, и столбики цифр не вызывали ничего, кроме головной боли. Любой другой, более благоразумный человек, на месте Рене тут же продал бы автомастерскую, но он был слишком глуп и сентиментален. Он взялся тащить отцовское дело, и некоторое время даже справлялся, однако несколько месяцев назад у него начались серьезные проблемы. И тогда появился этот англичанин (ирландец — в очередной раз поправил себя Рене, хотя какая сейчас разница).
Предложение мистера Коннели казалось довольно выгодным. Конечно, банковский кредит был бы лучше, но с его кредитной историей ни один банк не дал бы ему ссуду. К тому же мистер Коннели никоим образом не претендовал на его автомастерскую, даже в качестве залога. «Стать владельцем шиномонтажа — совсем не то, чего бы мне хотелось от жизни, — сказал он, ехидно усмехнувшись. — Меня интересуют только финансы. Я даю вам деньги, вы возвращаете мне деньги. Это все». Рене согласился. И это было самой большой ошибкой из всех, которые он совершал в жизни.
Он не успевал вернуть деньги в срок. Когда Рене пришел к мистеру Коннели и попросил дать ему возможность возвращать долг по частям, тот сразу отказался. В очень резкой форме. Впрочем, помолчав с минуту, Коннели передумал и сказал, что такой вариант ему вполне подойдет, если ему возместят «ущерб». Так и сказал — ущерб. И назвал процент настолько грабительский, что Рене чуть не задохнулся от возмущения. Но ругаться с человеком, которому ты должен денег и с которым ты заключил сделку сам, совершенно добровольно... Рене сказал, что ему это не подходит. Мистер Коннели опять улыбнулся своей ехидной улыбкой и развел руками, сказав, что если он не вернет деньги в срок, процент рано или поздно станет таким же. Так что, возможно, он зря отверг это предложение. Рене больше ничего не сказал, развернулся и вышел.
Теперь Жюльетт чувствует себя виноватой из-за того, что когда-то поддержала решение Рене не продавать отцовскую мастерскую — хотя вот уж при чем тут это... А он совсем не знает, что ему делать. И еще сегодня днем к нему заходил этот тип, от Коннели. И угрожал. Теперь Рене страшно, очень-очень страшно. Но он — мерзкий, никчемный неудачник, поэтому может только напиваться в баре, рассказывая о своих злоключениях первому встречному норвежцу, сидящему рядом с ним за стойкой. Впрочем, он хороший парень, и Рене хлопает его по плечу, слезая с высокого барного стула, чтобы сходить в уборную. Когда он возвращается обратно, норвежца уже нет. «Как жаль...» — думает Рене и заказывает еще один коктейль.
Продолжение в комментариях…
для обзора