У него новое тело. Новые руки, новые ноги, даже почки, черт возьми, новые. А она совсем не изменилась. И никогда не изменится. Не сможет, после того как… Никогда. Отвратительное слово, которое
никогда ему не нравилось. «Всегда», впрочем, ничуть не лучше. Ты
всегда здесь. И я
всегда тебя слышу. И
всегда могу увидеть. Всегда. Ужасное слово.
Он смотрит на нее своими новыми глазами, смотрит, смотрит, смотрит… И не протягивает свою новую руку, чтобы коснуться ее, такой же, как и прежде, своими новыми пальцами. Несмотря на то, что ему хочется. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что она действительно здесь, не привиделась ему… Такое с ним тоже бывает. С ним всякое бывает. Все что угодно. Потому что «всегда» — отвратительное слово.
«У тебя новое лицо», — так она сказала. Новое лицо, новый костюм. А она еще даже не профессор. Она все еще не профессор, хотя он успел несколько раз попрощаться с ней навсегда. И он не знает, как было бы лучше: перестать прощаться с ней снова и снова, или… Никогда и всегда — одинаково плохие слова. Они оба ему не нравятся.
Ему не нравится, что в его новых легких сейчас вдруг не хватает воздуха. Что его новые сердца стучат в таком странном ритме. Что он не может перестать смотреть на нее своими новыми глазами. Что его новое тело не в состоянии сдвинуться с места. А она — такая же, как
всегда, хотя он думал, что
никогда больше ее не увидит.
— Доктор… Доктор! — ее голос, который тоже ничуть не изменился, вырывает его из странного оцепенения, из круговорота колючих, как иголки, мыслей, которые уже успели исколоть весь его новый мозг. — Доктор, почему ты так на меня смотришь?
Он выдыхает. Тихо, совсем неслышно. Он улыбается ей своим новым ртом.
— Спойлеры, Ривер. Спойлеры.