Долихокефалофил || ХЮЩО больше изнутри || Jackass of all trades
Еще одно достижение на ФБ разблокировано: йа начала писать (и переводить) викториану 
Вообще-то я собиралась только Геймана, изначально, но в процессе меня укурили "майстрадом по Масленникову", который, вкупе с лицом Брондукова, исторг из недр моего подсознания фразу про родственника и рупь
А еще Sectumsempra. нашла драббл по "Чулку", настолько прекрасный, что я не могла его не перевести
В общем как-то так... (О том, что я на Тандем буду писать викториану, которую не успела на ФБ, мы молчим, молчим, не отсвечиваем!)
Название: Убийца — садовник
Автор: Crazycoyote
Фандом: Шерлок Холмс
Версия: сериал И. Масленникова
Размер: драббл, 660 слов
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс, инспектор Лестрейд
Категория: джен
Жанр: юмор, стеб, кейс
Рейтинг: PG-13
Примечание/Предупреждения: крэковые отсылки к советскому кинематографу
Мистер Майкрофт Холмс, чиновник британского правительства и по совместительству старший брат известного сыщика мистера Шерлока Холмса, не любил появляться где-либо, кроме своей квартиры, своего кабинета и клуба «Диоген». Причин тому было несколько. Одна из них, под названием «посторонние люди», в данный момент воплотилась в человечке невысокого роста со смешными ушами и крупным носом. Человечек навис над ним с видом самым пытливым.
Майкрофт сидел в кресле гостиной на Бейкер-стрит 221Б, ожидая своего брата, к которому у него неожиданно возникло дело настолько срочное и щекотливое, что пришлось ехать самому. И вот — плачевные последствия столь нетипичного для мистера Холмса-старшего поступка не заставили себя долго ждать. Майкрофт свернул газету, отложил ее в сторону и уставился на назойливого джентльмена в ответ.
— Вы кто такой? — бесцеремонно осведомился тот, подозрительно сощурившись.
— Родственник… — вальяжно начал Майкрофт, но окончить фразу странный человечек ему не дал, по-видимому, сочтя вышеизложенную информацию достаточной для дальнейшей коммуникации.
— Гони фунт, родственник! Мне Шерлок фунт должен! — заявил он и уселся в кресло напротив, положив ногу на ногу.
— Боюсь, я не имею полномочий отвечать по долговым обязательствам своего младшего брата с тех пор, как он вернулся в мир живых и я временно прекратил исполнение функций его душеприказчика, — ровным голосом сообщил Майкрофт на одном дыхании. Он ненавидел, когда его перебивают.
Наглый человечек ничего не ответил, вытаращив глаза и слегка приоткрыв рот. Видимо, обдумывание сказанного давалось ему нелегко.
— Но я готов выслушать рассказ о причинах вашего нервного нетерпения, — в надежде, что это успокоит собеседника, добавил Майкрофт и сложил руки на животе, приготовившись слушать. Джентльмен, безусловно, являвшийся инспектором Скотланд-Ярда, о чем совсем не сложно было догадаться, медленно закрыл рот, а потом снова открыл — на сей раз, все же, чтобы ответить.
— Он проиграл! — торжествующе объявил инспектор.
— Что именно проиграл? — любезно осведомился у него Майкрофт, не меняя позы и выражения лица.
— Да пари же! — уставившись на Майкрофта, как на отъявленного кретина, ответил он. — Говорил, что я не раскрою дело до четверга — ну мы и поспорили… А я раскрыл!
— Как интересно, — безразличным тоном ответил Майкрофт. — И кто убийца?
— Почем вы знаете, что это убийство? — снова подозрительно сощурившись, спросил инспектор.
— Несложно догадаться.
— Точно родственник…
— Мне ни к чему вам врать. Так кто убийца?
— Садовник! Садовник его убил. Молотком по голове — и все. Со святыми упокой…
— Молотком? Как неэстетично.
— Убийства — вообще грубая штука, мистер…
— Холмс, как несложно догадаться.
— Инспектор Лестрейд, — представился инспектор в ответ.
— Будем знакомы. Так значит, мистера Пэмброка, по вашему мнению, убил его собственный садовник?
Лестрейд брезгливо поморщился.
— Проклятые газетчики. Не успеешь дело завести — а они о нем уже раструбили. Да. Садовник. Молотком.
— Увы, боюсь, это вы должны моему брату фунт. Можете отдать его мне, я с удовольствием передам, когда он вернется.
— Чего это вдруг? — возмутился инспектор.
— Дело в том, что сегодня уже пятница, мистер Лестрейд, а садовник мистера Пэмброка точно не убивал.
— Вы эти ваши холмсовские фокусы бросьте, мистер Холмс! Молоток был в сарайчике, сарайчик на замке, ключ — у садовника. Кто же еще убил, если не он?
Майкрофт вздохнул и слегка пошевелил левым плечом.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но несчастный мистер Пэмброк умер на лестнице, поднимаясь по ней. А ударили его молотком в самую макушку.
— И что с того? — фыркнул инспектор.
— Так сложилось, что я неплохо знаком с мистером Пэмброком. И пару раз видел его садовника. Пэмброк был человеком высоким, ростом шесть футов и два дюйма. А в его садовнике едва ли наберется футов пять. Чтобы ударить сзади поднимающегося по лестнице Пэмброка подобным образом, ему пришлось бы встать на табурет, что на лестнице сделать решительно невозможно.
У Лестрейда снова отвисла челюсть, к тому же в этот раз он принялся вращать глазами, что было верным признаком еще более сильного возбуждения, нежели то, в котором он сюда заявился. Майкрофт с интересом наблюдал за ним, ожидая дальнейшего развития событий. Повращав глазами секунд двадцать, Лейстрейд резко вскочил с кресла.
— Ну, знаете… Ну, знаете, мистер Холмс!.. Все вы одинаковые!
Он пулей вылетел из квартиры. Майкрофт хмыкнул и снова развернул газету, подумав, что, когда вернется Шерлок, нужно будет стребовать с него выигранный фунт. В рамках возмещения потраченного времени и морального ущерба. И еще, пожалуй, чудесный обед, приготовленный миссис Хадсон.
Название: Я Чарльз
Переводчик: Crazycoyote
Бета: White Wyrsa, Alves
Оригинал: "I am Charles" by vassalady, разрешение получено
Фандом: Шерлок Холмс
Версия: «Шерлок Холмс и Дело о шёлковом чулке»
Размер: драббл, 784 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Чарльз Аллен
Категория: гет, слэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: R
Примечание/Предупреждения: текст содержит серьезные сюжетные спойлеры. Насилие, убийства, психопатия, твинцест. Иллюстрация к тексту от Marie TurnerИллюстрация к тексту от Marie Turner:
Чарльз всегда был хорошим. «Какой ты славный мальчик! ― говорили ему. ― Такой прилежный и милый».
Когда ему случалось гулять без Чарльза, ему говорили: «Привет, Чарльз! Хочешь конфетку?» ― все всегда считали, что он ― это его брат. Людям хотелось думать, что существует только один из них, и только хороший.
Он знал, что Чарльз лучше него. Чарльза вполне устраивали учеба, работа, нормальная жизнь, беззаботная и респектабельная.
А он не был хорошим мальчиком. Он не был славным парнем. Он не был Чарльзом.
Чарльз готов был выслушать его, когда никто больше не хотел. И, будучи хорошим мальчиком, ничего не говорил в ответ на откровения о его темных желаниях, пока они обнимали друг друга среди ночи, чтобы согреться и почувствовать себя защищенными.
«Я хочу быть тобой, Чарльз, ― однажды сказал он. ― Ты хороший. Ты не такой, как я. Пожалуйста, Чарльз». Чарльз прижал к груди его мокрое от слез лицо, поцеловал его в макушку и прошептал: «Тогда мы оба будем Чарльзом».
Так они и сделали. Переехали туда, где никто не знал о нем, только о Чарльзе. И этот «двойной» Чарльз начал новую жизнь, покорно исполняя прихоти богачей.
Он заслужил репутацию добропорядочного и трудолюбивого человека. «Прекрасно, Чарльз», ― говорили ему. И он, усвоив уроки Чарльза, улыбался его любезной улыбкой. Но порочные желания не оставили его. С первой девушкой, самой первой, все вышло случайно. Он столкнулся с ней, когда шел к Чарльзу. Она спросила, сколько он заплатит. Когда он ее увидел, он потерял контроль над собой. Он привел ее домой. Связал. А потом она умерла.
Чарльз обнаружил его рыдающим на полу рядом с ее телом. Чарльз помог ему встать, отряхнул и сказал: «Я здесь. Все будет хорошо». А после помог все исправить. Они избавились от тела и снова переехали.
Он не мог сказать точно, кто послужил тому причиной, но герцогиня всегда шептала «Чарльз», пока он толкался в нее, все глубже и сильнее.
Чарльз. Чарльз. Чарльз.
Ему это нравилось. И, кончая, он выдыхал имя брата с ней в унисон.
Но этого было недостаточно. Желания снова вернулись. Он рассказал об этом Чарльзу, когда они прижимались друг к другу, лежа в одной постели. Чарльз выпытал у него все самые грязные подробности, и ему казалось, что он умрет от переполняющего его невыносимого желания.
«Пожалуйста, Чарльз, пожалуйста», ― он умолял об избавлении.
В этот раз они все сделали правильно. Эта шлюха была почти идеальна. Никто не смог бы их выследить. И все было так чудесно.
Когда он закончил и они спрятали тело, Чарльз протянул к нему руки и сказал: «Ты это сделал, Чарльз».
Он обнял Чарльза и почувствовал, как любовь и восхищение брата заполняют его до краев.
«Чарльз. Чарльз. Чарльз. Чарльз», ― бормотал он, прижавшись к щеке Чарльза.
«Шшш», ― шепнул брат в ответ.
После этого они каждый раз планировали все.
Две следующие девушки были потрясающими. И после каждой он возвращался к Чарльзу, который обнимал его, хвалил, целовал, любил и никуда не отпускал от себя.
Та, совсем молоденькая, была ошибкой, минутным порывом, и все вышло мерзко. Он, рыдая, упал в объятья Чарльза.
― С ней все было не так, не так! ― и Чарльз заплакал тоже. ― Где ты был? Я искал тебя. Где ты был?
― Я здесь, ― сказал Чарльз, баюкая его в своих объятьях. ― Я уже здесь.
Чарльз пообещал, что найдет ему новую отличную девушку, и сдержал слово. Чарльз никогда его не подводил. Чарльз был очень умный.
Но Чарльза схватила полиция, и он не мог спасти брата: в конце концов, существовал только один Чарльз. А девушка, она была прекрасна ― такая невинная, такая беззащитная. Чарльз сказал бы, что нельзя упускать такой шанс.
Но потом его мир перевернулся.
Прогремел выстрел, и он увидел, как Чарльз упал, сжимая раненую ногу. Он почувствовал, как боль пронизывает его.
Он попытался дотянуться до Чарльза, но боль была невыносимой. Болело все: его тело, его душа, его разум. Он хотел дотронуться до брата, чтобы тот облегчил его боль, как он делал всегда. Но Чарльз был хорошим мальчиком, а таким, как он, не позволено быть рядом с хорошими мальчиками. Чарльз не протянул ему руку. Чарльз даже не взглянул на него.
Потом его выволокли на улицу вслед за Чарльзом и затолкали их в разные повозки.
Когда он увидел лицо брата в последний раз, он уже знал, что все кончено. Они, Чарльз, умрут, и о них забудут.
Он прочитал это в глазах людей, толпящихся вокруг. Хорошего мальчика и его зловещую тень навсегда разлучат друг с другом и казнят порознь.
Он звал, но Чарльза больше не было.
«Чарльз… Чарльз… Чарльз…»
Название: Будь этот мир устроен иначе
Автор: Crazycoyote
Бета: Mortal Wombat
Фандом: Шерлок Холмс
Версия: Нил Гейман, «Этюд в изумрудных тонах»
Размер: драббл, 990 слов
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Уотсон, шоггот
Категория: джен
Жанр: драма, дарк
Рейтинг: R
Краткое содержание: Щупальца и мрачные страдания.
Примечания/Предупреждения: расчленение трупов, деление шогготов на части, одинокий тентакль, вольные трактовки Лавкрафта
Мой друг — хороший химик. Будь этот мир устроен иначе, он издавал бы свои научные работы, выступал на конференциях перед высоколобыми учеными мужами, имел славу и почет, по праву причитающиеся ему. Но результаты его экспериментов никогда не будут опубликованы. Его записям, сделанным четким острым почерком, которые он исправно и кропотливо ведет уже много лет, суждено храниться в тайниках, суждено передаваться из рук в руки «надежными людьми» по темным закоулкам. Возможно, когда-нибудь наш мир изменится, и тогда — о, я не сомневаюсь! — он наконец получит все то, чего давно заслуживает и что ему не суждено обрести при жизни. Я трезво смотрю на вещи, хотя мой друг порой сомневается на этот счет, и знаю, что до самой смерти нас ждет лишь участь изгоев. Но верю, как бы тяжело иногда это ни было, что наши труды не пропадут зря, и рано или поздно все станет по-другому.
— Когда-нибудь вам поставят памятник, Холмс, — говорю я, сидя в кресле и наблюдая за тем, как он доливает что-то синее в пробирку с зеленой слизью и хмурится, вновь недовольный результатом.
— Вы чрезмерно романтичны, друг мой, — вздыхает он, отставляя пробирку в сторону и берясь за следующую.
— Возможно, весьма возможно, — я тоже вздыхаю, качаю головой. Смысл его манипуляций понятен мне лишь отчасти, однако наблюдать за тем, как Холмс работает — процесс сродни созерцанию картин в галерее, высшее эстетическое наслаждение. — Но в данном случае я прав, и не спорьте со мной. Героям ставят памятники, Холмс. Когда приходит время.
Он ничего не говорит в ответ, лишь снова вздыхает, сосредоточенно смешивает серый порошок с желтой жидкостью, мгновенно окрашивающейся в синий цвет, опять осторожно, по каплям, из пипетки доливает ее в пробирку со слизью — и его внимательный умный взгляд загорается восторгом. Слизь в пробирке чернеет, похожие на сажу хлопья оседают на дно.
— Идемте, Уотсон! Идемте скорее в подвал!
Мой друг сейчас похож на гончую собаку, взявшую след. Еще минуту назад спокойный и сосредоточенный, теперь он едва не дрожит от нервного возбуждения и переполняющего его энтузиазма. Я не в силах ему сопротивляться в такие минуты, никогда не мог. Порой мне кажется, что я ввязался во все это лишь потому, что он с первой встречи и навсегда заразил меня своим внутренним огнем. Я знаю, прекрасно знаю, ради чего мы выбрали такой путь, но более чем уверен, что, не будь Холмса, у меня никогда не хватило бы ни смелости, ни сил.
Я — хороший врач. Будь этот мир устроен иначе, я бы купил себе врачебную практику в Лондоне или в тихом городишке к западу от побережья. Женился бы, завел пару детишек. Выписывал порошки от головной боли и мази от радикулита, а по пятницам играл в бридж. Но этого никогда не случится.
Я спускаюсь в подвал заброшенного дома посреди дартмурских болот, где мы вот уже месяц ставим очередной эксперимент, и утешаю себя тем, что мне, возможно, тоже поставят памятник. Мое изваяние будет сидеть на постаменте рядом с Холмсом и смотреть на него преданным взглядом. У меня нет ничего, кроме искренней преданности и навыков хирурга. Слава богу, мой друг считает, что этого более чем достаточно.
В подвале пахнет мертвецкой. Душным и сладковатым запахом гниющих человеческих тел. Мы вынуждены кормить тварь человеческим мясом, чтобы она не сожрала нас. Я добываю трупы бездомных бродяг, которые никому не были нужны при жизни, а после смерти и подавно. Я знаю, что это необходимо, и все же каждый раз вздрагиваю от того, что мне приходится скармливать людей твари. Раз в три дня я, словно мясник, рублю на части мертвые тела, а потом гляжу, как руки, ноги, части торса с чавканьем исчезают в ненасытных ртах, усеянных острыми блестящими зубами. Я никогда не отворачиваюсь: это помогает не забывать, ради чего мы здесь.
Сейчас ее снова надо будет покормить, чтобы безопасно продолжить эксперимент. Я надеваю мясницкий фартук, заляпанный бурыми пятнами, и беру в руки ведро, в котором лежат голова и рука и плещется жутко воняющая бурая кровь. Холмс тоже надевает фартук и берет топор.
— Кормите те, что справа, Уотсон. Пока она занята, я отрублю от нее кусок.
Покуда тварь с отвратительным хлюпаньем пережевывает куски бедняги, три дня назад умершего от лихорадки, Холмс рубит вытянувшееся в его сторону бородавчатое щупальце. На фартук и пол брызжет зеленая слизь. Он выбрал тварь не случайно: ему нужна живая ткань. Разрубленная тварь не умирает. Если оставить щупальце на несколько часов, на нем вырастет новый зубастый рот. Я не отворачиваюсь.
Потом мы поднимаемся обратно наверх, с отрубленным щупальцем, сочащимся изумрудно-зеленым, в большом тазу. Когда Холмс выливает на него свое синее вещество, оно корчится и мерзко визжит уже начавшим прорезаться на поверхности новым ртом. А потом превращается в гору черной сажи. И я не могу сдержать торжествующей улыбки — такой же, какая играет сейчас на губах моего друга.
— Завтра все закончится, Уотсон, — говорит он. — Мы пойдем в подвал и убьем ее, а после уедем.
Я вздыхаю и смеюсь нервным, неестественным смехом. Тогда на мое плечо твердо и успокаивающе ложится узкая ладонь с длинными тонкими пальцами. Я чувствую облегчение. В одиночку я никогда не смог бы справиться. Но сейчас, темной ночью в заброшенном доме, я вдруг думаю, что, возможно, и Холмс тоже. Кто-то должен быть рядом, всегда должен быть рядом…
Потом мы сидим у камина, курим и пьем горячий грог. В доме тихо, звуки из подвала не доносятся сюда, на третий этаж, тишину нарушает лишь потрескивание горящих поленьев. Я успокоенно смотрю на клубы дыма, уплывающие из трубки моего друга куда-то под потолок и растворяющиеся в молчаливой темноте, и представляю себе, что мир устроен совсем иначе.
Мы сидим в уютной квартирке где-нибудь в центре Лондона, экономка — у нас наверняка была бы экономка, милая и приветливая женщина — покончила с дневными делами и ушла спать. Я — врач с солидной практикой, а Холмс… возможно, он стал бы детективом, распутывающим сложные преступления. С его острым умом и беспокойной натурой это вполне подходящий род занятий. Мы сидим в молчании, радость которого доступна лишь двум людям, глубоко и давно понимающим друг друга. И нас не заботит ничего, кроме совершенно обычного убийства жены ревнивым мужем или ограбления богатого особняка. Какой дивной и беззаботной могла бы стать наша жизнь, будь этот мир устроен иначе!
Для обзоров
Вообще-то я собиралась только Геймана, изначально, но в процессе меня укурили "майстрадом по Масленникову", который, вкупе с лицом Брондукова, исторг из недр моего подсознания фразу про родственника и рупь
А еще Sectumsempra. нашла драббл по "Чулку", настолько прекрасный, что я не могла его не перевести
В общем как-то так... (О том, что я на Тандем буду писать викториану, которую не успела на ФБ, мы молчим, молчим, не отсвечиваем!
)Название: Убийца — садовник
Автор: Crazycoyote
Фандом: Шерлок Холмс
Версия: сериал И. Масленникова
Размер: драббл, 660 слов
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс, инспектор Лестрейд
Категория: джен
Жанр: юмор, стеб, кейс
Рейтинг: PG-13
Примечание/Предупреждения: крэковые отсылки к советскому кинематографу
Майкрофт сидел в кресле гостиной на Бейкер-стрит 221Б, ожидая своего брата, к которому у него неожиданно возникло дело настолько срочное и щекотливое, что пришлось ехать самому. И вот — плачевные последствия столь нетипичного для мистера Холмса-старшего поступка не заставили себя долго ждать. Майкрофт свернул газету, отложил ее в сторону и уставился на назойливого джентльмена в ответ.
— Вы кто такой? — бесцеремонно осведомился тот, подозрительно сощурившись.
— Родственник… — вальяжно начал Майкрофт, но окончить фразу странный человечек ему не дал, по-видимому, сочтя вышеизложенную информацию достаточной для дальнейшей коммуникации.
— Гони фунт, родственник! Мне Шерлок фунт должен! — заявил он и уселся в кресло напротив, положив ногу на ногу.
— Боюсь, я не имею полномочий отвечать по долговым обязательствам своего младшего брата с тех пор, как он вернулся в мир живых и я временно прекратил исполнение функций его душеприказчика, — ровным голосом сообщил Майкрофт на одном дыхании. Он ненавидел, когда его перебивают.
Наглый человечек ничего не ответил, вытаращив глаза и слегка приоткрыв рот. Видимо, обдумывание сказанного давалось ему нелегко.
— Но я готов выслушать рассказ о причинах вашего нервного нетерпения, — в надежде, что это успокоит собеседника, добавил Майкрофт и сложил руки на животе, приготовившись слушать. Джентльмен, безусловно, являвшийся инспектором Скотланд-Ярда, о чем совсем не сложно было догадаться, медленно закрыл рот, а потом снова открыл — на сей раз, все же, чтобы ответить.
— Он проиграл! — торжествующе объявил инспектор.
— Что именно проиграл? — любезно осведомился у него Майкрофт, не меняя позы и выражения лица.
— Да пари же! — уставившись на Майкрофта, как на отъявленного кретина, ответил он. — Говорил, что я не раскрою дело до четверга — ну мы и поспорили… А я раскрыл!
— Как интересно, — безразличным тоном ответил Майкрофт. — И кто убийца?
— Почем вы знаете, что это убийство? — снова подозрительно сощурившись, спросил инспектор.
— Несложно догадаться.
— Точно родственник…
— Мне ни к чему вам врать. Так кто убийца?
— Садовник! Садовник его убил. Молотком по голове — и все. Со святыми упокой…
— Молотком? Как неэстетично.
— Убийства — вообще грубая штука, мистер…
— Холмс, как несложно догадаться.
— Инспектор Лестрейд, — представился инспектор в ответ.
— Будем знакомы. Так значит, мистера Пэмброка, по вашему мнению, убил его собственный садовник?
Лестрейд брезгливо поморщился.
— Проклятые газетчики. Не успеешь дело завести — а они о нем уже раструбили. Да. Садовник. Молотком.
— Увы, боюсь, это вы должны моему брату фунт. Можете отдать его мне, я с удовольствием передам, когда он вернется.
— Чего это вдруг? — возмутился инспектор.
— Дело в том, что сегодня уже пятница, мистер Лестрейд, а садовник мистера Пэмброка точно не убивал.
— Вы эти ваши холмсовские фокусы бросьте, мистер Холмс! Молоток был в сарайчике, сарайчик на замке, ключ — у садовника. Кто же еще убил, если не он?
Майкрофт вздохнул и слегка пошевелил левым плечом.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но несчастный мистер Пэмброк умер на лестнице, поднимаясь по ней. А ударили его молотком в самую макушку.
— И что с того? — фыркнул инспектор.
— Так сложилось, что я неплохо знаком с мистером Пэмброком. И пару раз видел его садовника. Пэмброк был человеком высоким, ростом шесть футов и два дюйма. А в его садовнике едва ли наберется футов пять. Чтобы ударить сзади поднимающегося по лестнице Пэмброка подобным образом, ему пришлось бы встать на табурет, что на лестнице сделать решительно невозможно.
У Лестрейда снова отвисла челюсть, к тому же в этот раз он принялся вращать глазами, что было верным признаком еще более сильного возбуждения, нежели то, в котором он сюда заявился. Майкрофт с интересом наблюдал за ним, ожидая дальнейшего развития событий. Повращав глазами секунд двадцать, Лейстрейд резко вскочил с кресла.
— Ну, знаете… Ну, знаете, мистер Холмс!.. Все вы одинаковые!
Он пулей вылетел из квартиры. Майкрофт хмыкнул и снова развернул газету, подумав, что, когда вернется Шерлок, нужно будет стребовать с него выигранный фунт. В рамках возмещения потраченного времени и морального ущерба. И еще, пожалуй, чудесный обед, приготовленный миссис Хадсон.
Название: Я Чарльз
Переводчик: Crazycoyote
Бета: White Wyrsa, Alves
Оригинал: "I am Charles" by vassalady, разрешение получено
Фандом: Шерлок Холмс
Версия: «Шерлок Холмс и Дело о шёлковом чулке»
Размер: драббл, 784 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Чарльз Аллен
Категория: гет, слэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: R
Примечание/Предупреждения: текст содержит серьезные сюжетные спойлеры. Насилие, убийства, психопатия, твинцест. Иллюстрация к тексту от Marie TurnerИллюстрация к тексту от Marie Turner:
Когда ему случалось гулять без Чарльза, ему говорили: «Привет, Чарльз! Хочешь конфетку?» ― все всегда считали, что он ― это его брат. Людям хотелось думать, что существует только один из них, и только хороший.
Он знал, что Чарльз лучше него. Чарльза вполне устраивали учеба, работа, нормальная жизнь, беззаботная и респектабельная.
А он не был хорошим мальчиком. Он не был славным парнем. Он не был Чарльзом.
Чарльз готов был выслушать его, когда никто больше не хотел. И, будучи хорошим мальчиком, ничего не говорил в ответ на откровения о его темных желаниях, пока они обнимали друг друга среди ночи, чтобы согреться и почувствовать себя защищенными.
«Я хочу быть тобой, Чарльз, ― однажды сказал он. ― Ты хороший. Ты не такой, как я. Пожалуйста, Чарльз». Чарльз прижал к груди его мокрое от слез лицо, поцеловал его в макушку и прошептал: «Тогда мы оба будем Чарльзом».
Так они и сделали. Переехали туда, где никто не знал о нем, только о Чарльзе. И этот «двойной» Чарльз начал новую жизнь, покорно исполняя прихоти богачей.
Он заслужил репутацию добропорядочного и трудолюбивого человека. «Прекрасно, Чарльз», ― говорили ему. И он, усвоив уроки Чарльза, улыбался его любезной улыбкой. Но порочные желания не оставили его. С первой девушкой, самой первой, все вышло случайно. Он столкнулся с ней, когда шел к Чарльзу. Она спросила, сколько он заплатит. Когда он ее увидел, он потерял контроль над собой. Он привел ее домой. Связал. А потом она умерла.
Чарльз обнаружил его рыдающим на полу рядом с ее телом. Чарльз помог ему встать, отряхнул и сказал: «Я здесь. Все будет хорошо». А после помог все исправить. Они избавились от тела и снова переехали.
Он не мог сказать точно, кто послужил тому причиной, но герцогиня всегда шептала «Чарльз», пока он толкался в нее, все глубже и сильнее.
Чарльз. Чарльз. Чарльз.
Ему это нравилось. И, кончая, он выдыхал имя брата с ней в унисон.
Но этого было недостаточно. Желания снова вернулись. Он рассказал об этом Чарльзу, когда они прижимались друг к другу, лежа в одной постели. Чарльз выпытал у него все самые грязные подробности, и ему казалось, что он умрет от переполняющего его невыносимого желания.
«Пожалуйста, Чарльз, пожалуйста», ― он умолял об избавлении.
В этот раз они все сделали правильно. Эта шлюха была почти идеальна. Никто не смог бы их выследить. И все было так чудесно.
Когда он закончил и они спрятали тело, Чарльз протянул к нему руки и сказал: «Ты это сделал, Чарльз».
Он обнял Чарльза и почувствовал, как любовь и восхищение брата заполняют его до краев.
«Чарльз. Чарльз. Чарльз. Чарльз», ― бормотал он, прижавшись к щеке Чарльза.
«Шшш», ― шепнул брат в ответ.
После этого они каждый раз планировали все.
Две следующие девушки были потрясающими. И после каждой он возвращался к Чарльзу, который обнимал его, хвалил, целовал, любил и никуда не отпускал от себя.
Та, совсем молоденькая, была ошибкой, минутным порывом, и все вышло мерзко. Он, рыдая, упал в объятья Чарльза.
― С ней все было не так, не так! ― и Чарльз заплакал тоже. ― Где ты был? Я искал тебя. Где ты был?
― Я здесь, ― сказал Чарльз, баюкая его в своих объятьях. ― Я уже здесь.
Чарльз пообещал, что найдет ему новую отличную девушку, и сдержал слово. Чарльз никогда его не подводил. Чарльз был очень умный.
Но Чарльза схватила полиция, и он не мог спасти брата: в конце концов, существовал только один Чарльз. А девушка, она была прекрасна ― такая невинная, такая беззащитная. Чарльз сказал бы, что нельзя упускать такой шанс.
Но потом его мир перевернулся.
Прогремел выстрел, и он увидел, как Чарльз упал, сжимая раненую ногу. Он почувствовал, как боль пронизывает его.
Он попытался дотянуться до Чарльза, но боль была невыносимой. Болело все: его тело, его душа, его разум. Он хотел дотронуться до брата, чтобы тот облегчил его боль, как он делал всегда. Но Чарльз был хорошим мальчиком, а таким, как он, не позволено быть рядом с хорошими мальчиками. Чарльз не протянул ему руку. Чарльз даже не взглянул на него.
Потом его выволокли на улицу вслед за Чарльзом и затолкали их в разные повозки.
Когда он увидел лицо брата в последний раз, он уже знал, что все кончено. Они, Чарльз, умрут, и о них забудут.
Он прочитал это в глазах людей, толпящихся вокруг. Хорошего мальчика и его зловещую тень навсегда разлучат друг с другом и казнят порознь.
Он звал, но Чарльза больше не было.
«Чарльз… Чарльз… Чарльз…»
Название: Будь этот мир устроен иначе
Автор: Crazycoyote
Бета: Mortal Wombat
Фандом: Шерлок Холмс
Версия: Нил Гейман, «Этюд в изумрудных тонах»
Размер: драббл, 990 слов
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Уотсон, шоггот
Категория: джен
Жанр: драма, дарк
Рейтинг: R
Краткое содержание: Щупальца и мрачные страдания.
Примечания/Предупреждения: расчленение трупов, деление шогготов на части, одинокий тентакль, вольные трактовки Лавкрафта
— Когда-нибудь вам поставят памятник, Холмс, — говорю я, сидя в кресле и наблюдая за тем, как он доливает что-то синее в пробирку с зеленой слизью и хмурится, вновь недовольный результатом.
— Вы чрезмерно романтичны, друг мой, — вздыхает он, отставляя пробирку в сторону и берясь за следующую.
— Возможно, весьма возможно, — я тоже вздыхаю, качаю головой. Смысл его манипуляций понятен мне лишь отчасти, однако наблюдать за тем, как Холмс работает — процесс сродни созерцанию картин в галерее, высшее эстетическое наслаждение. — Но в данном случае я прав, и не спорьте со мной. Героям ставят памятники, Холмс. Когда приходит время.
Он ничего не говорит в ответ, лишь снова вздыхает, сосредоточенно смешивает серый порошок с желтой жидкостью, мгновенно окрашивающейся в синий цвет, опять осторожно, по каплям, из пипетки доливает ее в пробирку со слизью — и его внимательный умный взгляд загорается восторгом. Слизь в пробирке чернеет, похожие на сажу хлопья оседают на дно.
— Идемте, Уотсон! Идемте скорее в подвал!
Мой друг сейчас похож на гончую собаку, взявшую след. Еще минуту назад спокойный и сосредоточенный, теперь он едва не дрожит от нервного возбуждения и переполняющего его энтузиазма. Я не в силах ему сопротивляться в такие минуты, никогда не мог. Порой мне кажется, что я ввязался во все это лишь потому, что он с первой встречи и навсегда заразил меня своим внутренним огнем. Я знаю, прекрасно знаю, ради чего мы выбрали такой путь, но более чем уверен, что, не будь Холмса, у меня никогда не хватило бы ни смелости, ни сил.
Я — хороший врач. Будь этот мир устроен иначе, я бы купил себе врачебную практику в Лондоне или в тихом городишке к западу от побережья. Женился бы, завел пару детишек. Выписывал порошки от головной боли и мази от радикулита, а по пятницам играл в бридж. Но этого никогда не случится.
Я спускаюсь в подвал заброшенного дома посреди дартмурских болот, где мы вот уже месяц ставим очередной эксперимент, и утешаю себя тем, что мне, возможно, тоже поставят памятник. Мое изваяние будет сидеть на постаменте рядом с Холмсом и смотреть на него преданным взглядом. У меня нет ничего, кроме искренней преданности и навыков хирурга. Слава богу, мой друг считает, что этого более чем достаточно.
В подвале пахнет мертвецкой. Душным и сладковатым запахом гниющих человеческих тел. Мы вынуждены кормить тварь человеческим мясом, чтобы она не сожрала нас. Я добываю трупы бездомных бродяг, которые никому не были нужны при жизни, а после смерти и подавно. Я знаю, что это необходимо, и все же каждый раз вздрагиваю от того, что мне приходится скармливать людей твари. Раз в три дня я, словно мясник, рублю на части мертвые тела, а потом гляжу, как руки, ноги, части торса с чавканьем исчезают в ненасытных ртах, усеянных острыми блестящими зубами. Я никогда не отворачиваюсь: это помогает не забывать, ради чего мы здесь.
Сейчас ее снова надо будет покормить, чтобы безопасно продолжить эксперимент. Я надеваю мясницкий фартук, заляпанный бурыми пятнами, и беру в руки ведро, в котором лежат голова и рука и плещется жутко воняющая бурая кровь. Холмс тоже надевает фартук и берет топор.
— Кормите те, что справа, Уотсон. Пока она занята, я отрублю от нее кусок.
Покуда тварь с отвратительным хлюпаньем пережевывает куски бедняги, три дня назад умершего от лихорадки, Холмс рубит вытянувшееся в его сторону бородавчатое щупальце. На фартук и пол брызжет зеленая слизь. Он выбрал тварь не случайно: ему нужна живая ткань. Разрубленная тварь не умирает. Если оставить щупальце на несколько часов, на нем вырастет новый зубастый рот. Я не отворачиваюсь.
Потом мы поднимаемся обратно наверх, с отрубленным щупальцем, сочащимся изумрудно-зеленым, в большом тазу. Когда Холмс выливает на него свое синее вещество, оно корчится и мерзко визжит уже начавшим прорезаться на поверхности новым ртом. А потом превращается в гору черной сажи. И я не могу сдержать торжествующей улыбки — такой же, какая играет сейчас на губах моего друга.
— Завтра все закончится, Уотсон, — говорит он. — Мы пойдем в подвал и убьем ее, а после уедем.
Я вздыхаю и смеюсь нервным, неестественным смехом. Тогда на мое плечо твердо и успокаивающе ложится узкая ладонь с длинными тонкими пальцами. Я чувствую облегчение. В одиночку я никогда не смог бы справиться. Но сейчас, темной ночью в заброшенном доме, я вдруг думаю, что, возможно, и Холмс тоже. Кто-то должен быть рядом, всегда должен быть рядом…
Потом мы сидим у камина, курим и пьем горячий грог. В доме тихо, звуки из подвала не доносятся сюда, на третий этаж, тишину нарушает лишь потрескивание горящих поленьев. Я успокоенно смотрю на клубы дыма, уплывающие из трубки моего друга куда-то под потолок и растворяющиеся в молчаливой темноте, и представляю себе, что мир устроен совсем иначе.
Мы сидим в уютной квартирке где-нибудь в центре Лондона, экономка — у нас наверняка была бы экономка, милая и приветливая женщина — покончила с дневными делами и ушла спать. Я — врач с солидной практикой, а Холмс… возможно, он стал бы детективом, распутывающим сложные преступления. С его острым умом и беспокойной натурой это вполне подходящий род занятий. Мы сидим в молчании, радость которого доступна лишь двум людям, глубоко и давно понимающим друг друга. И нас не заботит ничего, кроме совершенно обычного убийства жены ревнивым мужем или ограбления богатого особняка. Какой дивной и беззаботной могла бы стать наша жизнь, будь этот мир устроен иначе!
Для обзоров
@темы: фанфикшон, Майкрофт Холмс, чудо-трава, Джон Ватсон, джен, мы писали мы писали наши пальчики устали, Фандомная Б, майндфак, Шерлок
-
-
25.10.2013 в 01:18-
-
25.10.2013 в 01:19-
-
25.10.2013 в 07:58-
-
25.10.2013 в 11:15-
-
25.10.2013 в 11:18-
-
25.10.2013 в 11:22-
-
25.10.2013 в 11:48-
-
25.10.2013 в 12:31Никогдаа не позднооо написааать
Аналитика у меня явно удачно получается, по отзывам, все же я профпригодный журналист
-
-
25.10.2013 в 15:09а ты еще аналитику писала? дай ссылочку, я приобщусь
-
-
25.10.2013 в 15:22-
-
25.10.2013 в 16:20-
-
25.10.2013 в 16:28-
-
25.10.2013 в 17:04-
-
25.10.2013 в 17:08-
-
25.10.2013 в 17:22-
-
25.10.2013 в 20:50А вот я, кстати, че-то на тебя и подумывала.
-
-
25.10.2013 в 20:53вообще, зная о моей любви к Гейману, пронзить можно...
-
-
25.10.2013 в 21:00Я заглянула в сердце Тардис и увидела все что было и что будет.