Долихокефалофил || ХЮЩО больше изнутри || Jackass of all trades
Название: Sensations
Автор: Crazycoyote
Фандом: Шерлок ВВС
Категория: гет
Жанр: романс
Пейринг/Герои: Шерлок/Ирэн
Рейтинг: пока R
Размер: пока 17 760 слов
Дисклеймер: Я не я и лошадь не моя.
Размещение: Со ссылкой — и скажите, куда уносите.
Предупреждения: весь текст — один большой авторский кинк, внятный сюжет отсутствует, панорамные виды головы Шерлока, ацкие бездны кинестетики
Краткое содержание: История отношений в воспоминаниях и ощущениях.
Примечания: WIP. Я очень давно не выкладывала сравнительно большие тексты в открытый доступ частями в процессе написания. Но эту штуку я не хочу нести на БИ и вообще никуда не хочу, а мне обычно тяжело писать много буков, не опираясь на читательскую реакцию. Поэтому я решила не мучить людей в скайпике неделями, а сразу выкладывать сюда и в уйутненький фикбук. Текст, натурально, странный. В драбблах я что-то подобное делала, а вот писать так нечто размером с миди мне раньше даже в голову не приходило. Но эта идея совсем пожрала мой маленький мозгик, и с этим срочно надо что-то делать.
Это первый пост с фиком. Продолжение здесь.
ПрологШерлок помнит массу информации об огромном количестве людей. Значительная ее часть, разумеется, нужна ему для работы. Оставшаяся тоже, по большей части, обладает практической ценностью. Например, по завтракам и обедам миссис Хадсон можно достаточно точно определить, в каком она сегодня настроении. Это бывает полезно. Особенно если ты в очередной раз чуть не сжег стол.
И еще у Шерлока есть немного совершенно бесполезной информации о нескольких людях. Она бессмысленна и сентиментальна, как семейный фотоальбом. Это и есть что-то вроде семейного фотоальбома, только внутри его чертогов. Шерлок помнит, какой у Майкрофта был галстук, когда они в последний раз собирались всей семьей, и какой мама пекла пирог. Майкрофт всегда приходит на семейные ужины в галстуке, а мама всегда печет пирог. Неизменные точки в изменчивой ткани реальности, гарантия незыблемости некоторых вещей. В том, чтобы помнить это, нет никакого практического смысла, но Шерлоку комфортно от этих воспоминаний — и он оставляет их себе, каждый раз. Все семейные ужины у него так и каталогизированы: «с синим галстуком и рыбным пирогом», «с черным галстуком в тонкую полоску и черничным пирогом»… Бесполезные приятные вещи. Совсем немного. Небольшая слабость, которую он позволяет себе, хотя никому о ней не рассказывает.
Когда Шерлок начинает помнить о других людях такие вещи, это означает, что они перестали быть для него посторонними. Скажем, Джон. Шерлок периодически запоминает его дурацкие шутки и фразы. Бог знает зачем. Ему нравится говорить с Джоном и нравится помнить это. И в этом нет никакого практического смысла. Но он помнит довольно много лишних слов про Джона. А про Эту Женщину Шерлок помнит много лишних ощущений. Временами это бывает даже неудобно: они вываливаются ему на голову в самые неподходящие моменты, словно ворох одежды, неаккуратно засунутой в шкаф, когда резко откроешь дверцу. И он так же спешно и неловко запихивает их назад, до следующего раза. Шерлок много раз пытался навести там порядок, разложить по полочкам, как и все остальное, но у него никогда не выходит. Воспоминания о ней такие же, как она сама: появляются когда попало, ведут себя совершенно беспорядочно и сбивают с толку.
Иногда Шерлок в раздражении обещает себе стереть их чертовой матери — но никогда не делает этого. Так же, как иногда он обещает себе больше не общаться с ней… и знает, что не выполнит обещание. Потому что на самом деле ему это нравится. Вне какого-либо практического смысла.
I. АттарI. Аттар
От нее всегда пахнет сандалом. Хотя она меняет духи не реже, чем платья, и чем маски, за которыми прячет истинное лицо, эта нота остается неизменной. Сухой, тягучий, тонкий, сладковатый аромат сандалового дерева. Сознание автоматически маркирует его, как связанный с Этой Женщиной — и он так и остается в чертогах «ее запахом». Теперь, почувствовав аромат сандала, Шерлок всякий раз неизбежно вспоминает о ней.
Он думает об аттарах. Эти данные тоже всплывают при мысли о сандале, в числе прочего. Восточные благовония, которые производят по старинной, средневековой еще технологии. Кодистиллят какого-либо эфирного масла с эфирным маслом сандала, очень дорогой и ценный продукт. Сандаловое масло — одно из самых стойких, и его используют, в том числе, для закрепления более летучих фракций, выделяемых при дистилляции. Особенно это относится к цветочным запахам. Например, розы. Или лотоса. Второй компонент аттара часто значительно дороже самого сандала, но благодаря сандаловому маслу он становится практически драгоценным. Кодистилляция с сандалом улучшает все, что угодно. Делает запах богаче. Делает масло дороже.
«Кодистилляция» с Ирэн Адлер обладает похожими свойствами. Джон уверен, что Шерлок ни черта не понимает в эмоциях, и удивляется всякий раз, когда он вдруг уделяет внимание вещам сугубо эстетическим. Наверное, сейчас Джон удивился бы еще сильнее, чем обычно, если бы мог увидеть цепочки почти поэтических аллюзий, которые выстраивает Шерлок, вписывая Эту Женщину в свои чертоги. Это, разумеется, ни в коей мере не чистая логика, это практически метафора: кодистиллят Ирэн Адлер с расследованием, с игрой, с загадкой… Кодистиллят Ирэн Адлер с сексом… Прежде чем подумать о последнем пункте, Шерлок делает бесконечно долгую паузу в одну целую сорок шесть сотых секунды, пытаясь удержаться на границе этой мысли, но потом неизбежно проваливается в нее — и она тоже прописывается у него в чертогах, вместе с сандаловым запахом и образом Этой Женщины, одетой исключительно в туфли на шпильке.
Когда Шерлок возвращается от Майкрофта тем вечером, он слишком рассеян. Он надевает свой синий халат прежде, чем вспоминает, что она носила его сегодня. А когда вспоминает, ему хочется тут же снять его и отбросить в сторону, так, как отбрасывают, наверное, ядовитую змею или жгучее растение с ядовитыми ворсинками. Но Шерлок быстро берет себя в руки и стягивает еще не запахнутый халат медленно и спокойно — так же, как он вел себя в кабинете брата. «Ядовитые ворсинки» все равно уже успели впиться в сознание, так что нет никакой разницы. А давать волю эмоциям сейчас нельзя еще сильнее, чем когда-либо.
Халат пахнет ее духами. И его одеколоном тоже, разумеется. Запахи смешиваются, проникают друг в друга, превращаясь во что-то третье, странное, незнакомое… Интересное. Так же пахло его пальто после их первой встречи. На второй день он угодил под моросящий лондонский дождь, и уже исчезающий аромат проявился с новой силой, смешавшись с запахом влажной шерсти, став от этого каким-то совсем животным и диким.
Кодистиллят сандала с ветивером. Кус аттар. Кодистиллят Ирэн Адлер с Шерлоком Холмсом. Стал ли Шерлок лучше и ценнее теперь, после всей этой истории? Смог бы стать еще лучше и ценнее, если бы все сложилось по-другому? Его халат сейчас пахнет несбывшимся. Утром он просит миссис Хадсон постирать его. Ближе к полудню выясняет, где находится Эта Женщина — и продолжает непрерывно следить за ней полтора месяца, пока она не оказывается в Пакистане.
II. АдреналинII. Адреналин
Большинство телесных реакций примитивны и, к тому же, отличаются друг от друга куда меньше, чем кажется на первый взгляд. Тело ошибается, тело легко обмануть. Шерлок имел возможность неоднократно в этом убедиться. Например, когда искусственно стимулировал биохимические процессы с помощью психоактивных веществ. Или когда позже, напротив, подменил свою наркотическую зависимость расследованиями и ежедневной дозой кофеина. Телу все равно, каковы источники и механизмы тех или иных биохимических реакций. Иногда оно путается в них, и только сознание в состоянии разобраться, что к чему. Тело — твой личный идиот, который всегда с тобой. Которого нужно водить за руку, все время контролировать, объяснять элементарные вещи снова и снова.
Шерлок думает об этом, когда прижимается спиной к прохладной каменной кладке и прижимает к себе разгоряченное тело Ирэн. Они дрались, потом бежали, потом снова дрались, потом опять бежали, потом прятались, бежали и теперь снова прячутся. Ее учащенное сбивчивое дыхание, ускоренный пульс, горячая кожа и легкая дрожь — последствия сильного выброса адреналина. Реакция «бей или беги». То же верно и для него. Но тело ошибается. У него есть адреналин, у него есть дофамин, у него есть близкий физический контакт с другим человеческим существом — и этого оказывается достаточно для совершенно неуместной в данных обстоятельствах реакции.
Эта Женщина, конечно же, не может не заметить — быстрее, чем он успевает отстраниться и в принципе сделать хоть что-нибудь. «Я тоже рада тебя видеть», — шепчет она с ехидной усмешкой, вжимаясь в него еще сильнее. Шерлок не отвечает. Он делает пару глубоких вдохов, поджав губу, и мягко, но решительно отстраняется. Это всего лишь ошибка тела, которой не следует придавать значения. Им сейчас нужно думать о совсем других вещах, и ей следовало бы быть несколько более рассудительной после того, как полчаса назад ей едва не отрубили голову. А если бы она вела себя рациональнее раньше, возможно, и вовсе не оказалась бы в такой ситуации.
— Ты твердо вознамерилась умереть из-за неуместных биохимических реакций? — равнодушно спрашивает он, а Ирэн отчего-то продолжает ехидно улыбаться ему в ответ. И разрази его гром, если он хотя бы приблизительно представляет себе, почему она так реагирует. Впрочем, сейчас нет времени выяснять подобную ерунду, они бегут дальше, хотя Шерлок прекрасно понимает, что тема не закрыта — что Эта Женщина вряд ли позволит так просто ее закрыть, учитывая, что им предстоит провести вместе еще несколько дней.
Разумеется, он оказывается прав. И все равно она застает его врасплох. Два дня спустя, когда им снова нужно сделать несколько очень опасных и увлекательных вещей, чтобы ее «смерть» выглядела убедительной: кое-что украсть и кое-что подменить. И, разумеется, влезть для этого в охраняемое здание. Они опять бегут, опять ныряют в какой-то переулок, и когда становится понятно, что они в безопасности, Ирэн вдруг смеется и виснет у него на шее. Он удивленно округляет глаза и растопыривает в стороны руки — со стороны это, должно быть, выглядит довольно нелепо. Но, по счастью, тут их никто не видит.
После секундной заминки тело наконец осознает, что происходит. Тело, в котором снова очень много адреналина и дофамина, чувствует тепло другого тела — и снова реагирует на него. Он почти уверен, что Ирэн сделала это специально. Он становится полностью уверен, когда она приподнимается на цыпочки и касается губами его губ. Тело примитивно и остается таким, сколь бы ни был гениален мозг, который в него заключен. И развитые лобные доли ничуть не влияют на простую и грубую работу гипоталамо-гипофизарной системы.
Шерлок по-прежнему считает, что это ошибка тела, хотя понимает, что изначально неверно выстроил логику происходящего. Это не инерционная реакция, вызванная предыдущим гормональным всплеском. Это реакция на новую дозу. Его организму совершенно безразлично, что именно вызывает выброс гормонов: наркотики, расследование или Ирэн Адлер. Суть проблемы в том, что его тело считает Эту Женщину вполне подходящим и достаточно сильным стимулятором. И еще в том, что его либидо, которое во время расследований вполне успешно сублимируется, в данном случае сублимировать сложно и в целом бессмысленно.
Он может сколько угодно ценить ее интеллект и находить интересным их общение, но когда доходит до тела, все становится очень грубо и просто. Чего бы ни хотел Шерлок, о чем бы ни думал, оно хочет самых примитивных вещей: прижать Эту Женщину к стене прямо в переулке, прижаться к ней ближе… Его тело хочет ее тело. Желательно — прямо сейчас. С точки зрения тела, он и так уже непростительно долго игнорирует эти потребности.
Но он всегда их игнорирует, и обычно это не вызывает никаких сложностей. Потому что, как правило, прочие составляющие Шерлока Холмса хотят совсем других вещей. В данном же случае его тело полностью отражает интерес, который он испытывает на других уровнях, и поэтому реакции намного труднее контролировать. И почти не хочется. Сопротивляться этому порыву так же сложно, как желанию догнаться в середине кокаинового марафона. Телу все равно, наркотики или Ирэн Адлер. Сознанию тоже практически все равно. Весь Шерлок целиком хочет получить всю ее целиком. Можно прямо сейчас, прямо в этом переулке…
«Достаточно», — думает он уже в тот момент, когда его ладони оказываются у нее на талии, а губы слегка приоткрываются и касаются ее губ в ответ. Впрочем, Ирэн отстраняется сама.
— Ты довольно последователен в своих биохимических реакциях, — говорит она с той же самой ехидной усмешкой, что и в прошлый раз.
Ей по-прежнему нельзя доверять, напоминает себе Шерлок. Он здесь только для того, чтобы спасти ей жизнь, напоминает себе Шерлок. Тот факт, что она с ним заодно, ничего не значит, сейчас ей это выгодно, потом все может измениться, напоминает себе Шерлок. Сознание разумнее тела. Сознание способно приводить логические аргументы. И удерживать от идиотских поступков.
Ирэн тихо хмыкает и отступает на шаг назад, выскользнув из его рук. Это неожиданно неприятное ощущение. Гормонов, циркулирующих сейчас по его организму, пожалуй, хватило бы на нескольких здоровых мужчин. Впрочем, он в состоянии себя контролировать и в более сложных ситуациях. И все же это очень дискомфортно.
— Идем, нужно возвращаться в отель, — говорит она и снова усмехается. — Не беспокойся, я больше не буду к тебе приставать.
Шерлок совсем не уверен, что его радует это заявление.
III. ОргазмIII. Оргазм
После того, как они заселились в новый отель под новым именем, наконец-то было можно обсудить случившееся. Ирэн, кажется, считала, что все в полном порядке, и весело шутила о том, как обрадуется администрация отеля, обнаружив в шкафу двух связанных грабителей. Шерлок пребывал в куда более мрачном расположении духа, хотя все обошлось без серьезных последствий: она отделалась шишкой на голове и парой синяков на предплечье, сотрясения мозга не было… Но Шерлока волновали не последствия.
— Это было глупо, — наконец уверенно изрек он. — Глупо, непредусмотрительно, чересчур опасно.
Ирэн резко обернулась и пристально уставилась на него с таким видом, словно он только что высказал не очевидную вещь, а какое-нибудь особо изощренное оскорбление. Разумеется, Шерлок предполагал, что ей это не понравится. Но его это совершенно не беспокоило. Беспокоил его тот факт, что она подвергла опасности свою жизнь в ситуации, когда в этом не было ни малейшей необходимости.
Он прекрасно справился бы с этими двоими и вовсе без ее помощи. Они не были убийцами, всего лишь парой не слишком ловких гостиничных воров. Вообще-то, если бы он с Ирэн вернулся в гостиницу получасом раньше или позже, не возникло бы вовсе никаких проблем: ничего ценного в номере не было, воры просто ушли бы ни с чем. Увы, Шерлок поднялся наверх взять свой пиджак ровно в тот момент, когда они вломились внутрь. И зачем-то решили напасть на него вместо того, чтобы поскорее удалиться в то же окно, через которое забрались.
Дальнейшие события развивались довольно банально до тех пор, пока не появилась Ирэн, очевидно, решившая, что его нет слишком долго, и поднявшаяся следом проверить, что случилось. Вошла она в тот момент, когда Шерлок уже успел вырубить первого, более слабого противника, и вплотную занялся вторым. На него тоже, по всем расчетам, ушло бы не слишком много времени, но Ирэн оценила ситуацию иначе: он был довольно крупный и у него был нож, которым он довольно нагло размахивал у Шерлока перед носом. Бог его знает, почему она решила, что хорошим решением в этой ситуации будет с громким воплем повиснуть на правой руке амбала. Нет, нож он, разумеется, выронил, но уже в следующее мгновение Ирэн, которая весила раза в три меньше своего противника, отлетела к противоположной стене и сползла по ней вниз. Этих нескольких секунд замешательства Шерлоку было более чем достаточно, чтобы схватить стоящий рядом стул и сломать его об голову грабителя.
Одним словом, ситуация разрешилась сравнительно удачно. Но Шерлока все случившееся изрядно нервировало — разумеется, из-за ее поведения. Его в принципе нервировало, когда люди вели себя не так, как он ожидал. А Ирэн вела себя совершенно не так. При этом они оба находились в обстоятельствах, предполагающих довольно высокий уровень опасности. Шерлок считал, что Эта Женщина достаточно рассудительна и прагматична, чтобы здраво оценивать ситуацию — и ошибся.
— Я бы прекрасно справился с ним сам, — говорит Шерлок.
— Я знаю, — тихо, но твердо отвечает Ирэн, продолжая сверлить его взглядом.
— Тогда какого черта?..
— Шерлок, — спрашивает она после короткой паузы с очень странной интонацией, — а какого черта ты потащился в Пакистан?
— Предположительно, для того, чтобы тебя не обезглавили международные террористы, — не задумываясь, отвечает Шерлок. Он здесь для того, чтобы спасти ее жизнь — это банально и очевидно.
— Предположительно, — с явным сарказмом в голосе отзывается Ирэн, — мне тоже не хотелось бы, чтобы тебе нанесли опасное ножевое ранение.
Теперь уже Шерлок пристально смотрит на нее в ответ.
— Глупо, — повторяет он, на сей раз куда менее уверенно.
— Сентиментально, — с невеселой усмешкой говорит Ирэн, — нелогично, разрушительно и опасно. Я в курсе. Ты довольно убедительно и подробно описал мне печальные последствия излишней эмоциональной вовлеченности в кабинете своего брата. Так что я в курсе.
Шерлок продолжает молча таращиться на нее, размышляя о том, что знай он заранее, в какую сторону свернет разговор — возможно, не стал бы заводить его вовсе. Или, по крайней мере, отложил на несколько дней. Или недель. Или месяцев.
— Понимаю, — иронично продолжает Ирэн, — до настоящего момента ты, очевидно, полагал, что я отправила тебе сообщение перед смертью, потому что твой номер первым попался в телефонной книге.
— Нет, — очень развернуто отвечает Шерлок, помолчав еще несколько секунд.
Ирэн чересчур пристально вглядывается ему в лицо, протяжно вздыхает и небрежно взмахивает рукой.
— Ладно, черт с ним. Давай закажем еду в номер, сейчас мне совершенно не хочется никуда идти.
Шерлок снова молчит. Думает. Анализирует новую информацию, сопоставляет факты — и складывающаяся из них картина кажется ему странной. И все еще непонятной до конца.
— Чего ты хочешь? — задает он вопрос, закономерно вытекающий из его размышлений.
— На ужин? — иронично интересуется Ирэн.
— Что?.. Нет… Какой ужин?..
Она снова вздыхает и на мгновение на ее губах появляется усмешка, которая, впрочем, тут же исчезает. Она делает несколько шагов к нему и останавливается, теперь глядя на него снизу вверх, с абсолютно серьезным лицом.
— Хорошо. Давай устроим пятиминутку откровенности, раз уж мы затронули эту тему. Поскольку ты решил, что живой я нравлюсь тебе больше, чем мертвой, мне бы хотелось наладить с тобой нормальные отношения. Что бы это ни значило в нашем случае. Еще мне хотелось бы как следует оттрахать тебя прямо на этой кровати. Или даже на полу. Но я не буду предпринимать ничего по этому поводу, пока ты сам не захочешь…
Шерлок медленно моргает, не сводя с нее глаз. Снова анализирует, вспоминает детали, которых не замечал, и которые теперь кажутся очевидными. За исключением двух объятий в переулках она за это время ни разу не дотронулась до него без крайней необходимости. И постоянно старалась держаться на некотором расстоянии: не подходить чересчур близко, не садиться рядом… Он не замечал этого, потому что сам вел себя точно так же, и это казалось ему нормальным. Это и было нормально. Для него — но не для нее, как он только что неожиданно понял.
И что он, ради всего святого, должен ей сейчас ответить? Что в принципе можно сказать в подобной ситуации женщине, которую хочешь настолько сильно, что стараешься лишний раз не дотрагиваться до нее? Настолько, что иногда стараешься даже не смотреть…
— …так что секс в данном случае не имеет для меня принципиального значения, — слышит Шерлок окончание фразы, вынырнув из своих размышлений.
— Для меня тоже… Не имеет, — рассеянно отвечает он.
— Хотя я была бы не против, — добавляет Ирэн с усмешкой.
— Я тоже, — отвечает Шерлок, совсем немного промедлив с ответом. И чувствует себя так, словно только что шагнул в пропасть с крокодилами.
Когда-то он, расследуя серийные убийства, выучил значения всех старших арканов Таро. Эта информация, которая с тех пор ни разу ему не понадобилась, тем не менее, продолжала лежать в чертогах, как связанная с важным расследованием. И сейчас перед мысленным взором Шерлока очень ясно встало изображение нулевого аркана. Дурак. Человек, с улыбкой на лице шагающий в пропасть с крокодилами. Сзади его кусает за ноги собака, подгоняющая вперед. Она символизирует инстинкты. И дурак идет, вполне довольный происходящим…
Шерлок снова смотрит на Ирэн. А та смотрит на него в ответ очень удивленным взглядом. И ничего не говорит. И не делает тоже. Раньше ей, кажется, вовсе не требовалось его согласие, а теперь, когда она его получила — Эта Женщина стоит и смотрит, превращая и без того неловкую ситуацию в совершенно невыносимую. Боже...
Когда терпеть затянувшуюся паузу становится совсем уже невозможно, Шерлок наклоняется вперед — сейчас, без каблуков, она ниже его почти на две головы, и они наверняка снова выглядят со стороны довольно нелепо. Впрочем, ему все равно. Он принял решение — и собирается его воплотить. Он наклоняется ниже, осторожно кладет ладонь ей на талию и целует ее, с неожиданной даже для себя самого настойчивостью. Ирэн отвечает тут же, и он испытывает облегчение, когда она наконец прижимается к нему с тихим вздохом.
Шерлок отпускает себя, позволяет телу реагировать так, как оно хочет реагировать. От нее пахнет сандалом, цветами и еще чем-то теплым, сложно определяемым словами — запахом другого человека, ее запахом, который невозможно перепутать ни с каким другим. Ее вкус такой же, как ее запах — мягкий и пряный, ни на что не похожий. Если ее обнять, она кажется очень маленькой. Тонкой и гибкой, словно сиамская кошка. Очень много ощущений, они заполняют сознание и вызывают непривычное теплое тягучее чувство в груди и животе. Острое желание физической близости с другим человеком.
В последний раз Шерлок испытывал что-то подобное лет в тринадцать. Тогда все кончилось довольно быстро и в общем-то ничем. Впоследствии он полагал, что это был оптимальный вариант развития событий. И не мог даже подумать, что ему снова придется столкнуться с подобным: он считал это пройденным этапом. А теперь все так, словно он очутился в совершенно незнакомой ситуации, в которой чувствует себя на редкость неуверенно — за отсутствием какого-либо опыта. И почти с радостью отдает ей инициативу, когда она тянет его за собой к кровати, по пути снимая пиджак и расстегивая пуговицы рубашки. Он знает, что делать — отчасти на практике, отчасти в теории — но оказывается совершенно не готов к собственным ощущениям.
Это похоже на первую сигарету после очередной неудачной попытки бросить курить. Ты знаешь, что следовало бы воздержаться, но точно так же понимаешь, что закуришь все равно. С какого-то момента это совершенно неизбежно. Еще это похоже на наркотический приход. Организм выбрасывает в кровь огромное количество гормонов, еще больше с каждым новым прикосновением — и это чертовски приятно, до головокружения, до сухости во рту, до покалывания в пальцах. И хочется только оставаться в этом состоянии как можно дольше, хочется, чтобы оно не заканчивалось. Шерлок подбирает сравнения, чтобы было проще осознать происходящее. Потому что чужое тело, чужие прикосновения, собственные прикосновения к чужому телу никогда не вызывали у него такой реакции. Никотин, метилбензоилэкгонин, дофамин… Он пытается перевести происходящее на понятный ему язык химических формул — но оно не вмещается ни в пределы биохимии, ни в пределы логики. Это пугает, но не останавливает. Потому что если ты перестал вертеть проклятую сигарету в пальцах и прикурил ее — ты докуришь до конца.
Впрочем, Шерлок пока сохраняет вполне ясное сознание, хотя опасался, что ему не удастся. Он просто наблюдает за собой будто со стороны. За своим телом, которое наконец-то делает то, что ему хочется. Наблюдает за тем, как покрывает короткими отрывистыми поцелуями ее шею и плечи; как выпутывается из рукавов собственной рубашки и вздрагивает, когда Ирэн проводит ладонями по его груди; как расстегивает ее платье слегка непослушными пальцами и на мгновение замирает, когда оно падает на пол, открывая обнаженное тело. Он уже видел это раньше — кажется, прошло несколько десятков лет. Или даже пара столетий. Очень много времени. Все успело полностью измениться.
Тогда, давным-давно, это тело было оружием. Грубым, на его вкус, но, следует признать, довольно эффективным. Теперь… он не знает, что теперь. Но когда она садится на кровать и мягко тянет его следом за собой, он понимает, что здесь совершенно точно никто больше не нападает и никто не защищается. Это тоже абсолютно незнакомая ситуация. Но теперь Шерлок ощущает лишь колоссальное облегчение. То, что они делают — неплохой способ сбросить напряжение, накопившееся между ними за все это время.
Ему нравится прикасаться к ней — губами, пальцами. Нравится, как она реагирует на его прикосновения. Нравится последовательно изучать ее тело сантиметр за сантиметром, выясняя, как лучше касаться, находя чувствительные точки. Сейчас желания тела почти полностью подчиняют себе сознание, но сознание все еще способно контролировать тело, превращая примитивный физический процесс во что-то вроде исследования. Шерлоку кажется, что он смог найти разумный баланс. Ровно до тех пор, пока ладонь Ирэн не скользит к пряжке ремня и застежке брюк, а потом — под одежду, и низ живота сводит сладкой судорогой удовольствия, от которой из головы на несколько секунд вылетают все сколько-нибудь связные мысли и остаются только яркие, пульсирующие обрывки. Он думает о том, что она красивая. О том, что она потрясающе пахнет. Что ему очень хорошо. И что он хочет еще.
Когда он тянет с нее вниз последнюю полоску кружевной ткани, отделяющую его от возможности быть настолько близко к ней, насколько ему хочется, он вдруг осознает, что упустил что-то важное… Мысль, которую все время держал в сознании, а потом забыл… Ему требуется почти секунда на то, чтобы вспомнить. И еще столько же, чтобы остановиться. Контроль. Невозможно так сильно терять контроль. Нельзя. Шерлок втягивает воздух сквозь сжатые зубы, раздражаясьна себя.
— Мы забыли про… — говорит он совершенно севшим голосом и резко вскидывает голову, когда она, даже не дослушав до конца, отвечает:
— У меня в сумочке.
Шерлок смотрит на нее вопросительно и недоверчиво, а она расплывается в ироничной усмешке.
— М-м-м, нет. Я вовсе не думала, что это наиболее вероятный вариант развития событий, — отвечает она на его невысказанный вопрос. — Скорее, крайне маловероятный. Но решила, что его стоит предусмотреть. Видишь, я была права. Дай я встану…
Шерлок вздыхает и отодвигается от нее в сторону, перекатившись на спину. Смотрит, как она идет к тумбочке у двери, на ее обнаженный силуэт, белеющий в сгущающихся в комнате сумерках. Когда она встает, ему сразу становится зябко и неуютно, а по спине пробегают мурашки — то ли от прохладного воздуха, то ли от нетерпения. Очень хочется, чтобы она скорее вернулась назад. Снова касаться ее. Снова быть с ней. Но пока ее нет, у него есть немного времени, чтобы подумать важную мысль. Что бы ни говорила Эта Женщина, она рассматривала вероятность секса между ними, как достаточную для того, чтобы на всякий случай купить презервативы. Еще тогда, когда он сам считал такой вариант совершенно неприемлемым. Она по-прежнему умеет просчитывать его реакции лучше него самого.
Шерлок спрашивает себя, пугает ли его это. И тут же отвечает на вопрос отрицательно. Нет. С учетом всех текущих обстоятельств — нет. Раньше это было опасно, теперь — скорее наоборот. Главной проблемой отношений с другими людьми для него всегда было то, что они неизбежно влекли за собой массу социальных условностей, излишних сантиментов, неоправданных ожиданий и прочей ерунды. В случае с Этой Женщиной вряд ли стоило ожидать чего-то подобного. «Нормальные отношения, что бы это ни значило…» Шерлок понятия не имеет, что это может значить. Но практически уверен, что его это устроит.
— Лежи, я сама все сделаю, — говорит Ирэн, мягко опустившись на кровать рядом с ним. Он усмехается и прикрывает глаза, пока она уверенно избавляет его от остатков одежды. А потом шумно вздыхает, почувствовав мягкие аккуратные прикосновения ее пальцев. Этого вполне достаточно, чтобы у него зашумело в ушах и прояснившееся сознание снова начало расплываться. Контроль. Он прекрасно понимает, что это всего лишь ситуативная реакция. Гипертрофированный отклик взбунтовавшегося тела, которому слишком долго отказывали в удовлетворении его желаний. И все-таки он не готов полностью сдаться на милость примитивных физических импульсов. Шерлок в одно движение опрокидывает ее на спину, нависнув сверху.
— Лежи, я сам все сделаю, — полушепотом говорит он, почти касаясь ее губ. Ирэн тихо смеется, и смех переходит в глубокий вздох, когда он придвигается ближе, стиснув пальцы на ее бедре.
Экстраполяция предыдущего… опыта… не слишком… эффективна… Очень длинная мысль, очень сложно подумать ее быстро и сразу целиком. Он снова не ожидает той интенсивности ощущений, которыми его накрывает, словно волной, когда он наконец-то оказывается внутри нее. Слишком хорошо. Контроль… к черту контроль. Бес… смысленно. Где-то в его чертогах прямо сейчас происходит обновление информации в разделе «секс». Там очень давно не было обновлений эмпирических данных. И никогда не было ничего, что бы заставило его хотя бы отчасти пересмотреть предыдущий опыт.
Наркотики всегда казались ему более предпочтительным способом получения удовольствия. Поскольку полностью исключали человеческий фактор. Предельно просто, эффективно и эгоцентрично: несколько миллиграмм вещества — и тебе плевать на всех окружающих. И в принципе на все плевать. Люди раздражают, люди требуют внимания, люди создают тысячу и одно «но» — поэтому раздел «секс» хранится в дальнем углу чертогов, уже давно пополняется исключительно теоретическими сведениями, и Шерлок обращается к нему только в случае профессиональной необходимости.
Сейчас… у него нет никаких «но» и его ничего не раздражает. Все выглядит практически… нет, полностью идеальным. Он не может сопоставить это с ощущением от какого-либо конкретного психоактивного вещества. Потому что биохимические… процессы в данном случае… сложнее. Лучше… Это ощущение лучше. Этот факт кажется настолько невероятным, что у него на мгновение перехватывает дыхание, а потом тело и сознание накрывает новой волной удовольствия, еще сильнее предыдущей.
Она очень красивая. И потрясающе пахнет. Все его внимание сейчас полностью сконцентрировано на ней, все ощущения связаны исключительно с ней. Шерлок еще никогда, ни разу в жизни не был настолько… сильно сконцентрирован… на другом человеке… И никогда, ни разу в жизни… еще ни разу… ему не было это… настолько… приятно… Настолько, что… что… Мысль обрывается, не успев закончиться — и вся реальность превращается в одну яркую вспышку эйфории, в которой не остается ничего, кроме ее глаз с расплывшимися почти на всю радужку зрачками, куда он бесконечно проваливается, задыхаясь от удовольствия.
IV. ПрикосновенияIV. Прикосновения
Ей нравится его трогать. Раньше Шерлок думал, что это часть игры, очередная провокация или манипуляция, или то и другое вместе. Но ей просто нравится. Ему поначалу сложно понять и сложно привыкнуть, как бывает трудно привыкнуть к появившейся в доме кошке, которая постоянно путается под ногами и лезет на руки по каким-то совершенно своим, кошачьим соображениям, непонятным человеку. Но потом привыкаешь. Начинаешь воспринимать, как нечто само собой разумеющееся. А в один прекрасный момент осознаешь, что тебе чего-то не хватает, если она не валяется у тебя под боком и ее нельзя почесать за ухом. На этой, последней стадии, Шерлок заводит дурную привычку воспроизводить ее образ в чертогах. Его воспоминания с трудом можно назвать эротическими фантазиями: чаще всего в них нет ничего эротического. Просто ему иногда не хватает ее прикосновений. Это называется «скучать». Когда люди скучают, они, как правило, пишут «скучаю» и «давай увидимся» — он находил такие сообщения на ноутбуке и в телефоне Джона. Но Шерлок так не делает, и тому есть масса объективных и субъективных причин. Они видятся, когда могут, в остальное время у него есть воспоминания в чертогах. Но так будет потом. А поначалу — ему сложно понять и сложно привыкнуть.
Это начинается сразу, еще в Пакистане. Когда они еще лежат в кровати, и его сознание еще пытается прийти в себя от той огромной дозы гормонов и ощущений, которую ему только что пришлось переварить.
— Надеюсь, тебе понравилось, — говорит Ирэн, по-кошачьи прижимаясь к его плечу. Интонация у нее тоже кошачья, мурлыкающая. Ему нравится интонация. Как и все остальное. Это очевидно, но она все равно спрашивает… Потому что хочет, чтобы он что-нибудь ей сказал — делает Шерлок несложное умозаключение.
— Это… помогло снять накопившееся напряжение, — честно делится он своими выводами. Ирэн тихо смеется, а он смотрит на нее с недоумением и интересом. Потому что не понимает, что смешного он сказал. И вдруг осознает, что раньше никогда не слышал, как она смеется. Значит, он все сказал правильно. Если люди смеются, они не чувствуют напряжения. Шерлок думает о том, что хотел бы слышать ее смех чаще. Хотел бы «наладить нормальные отношения», и теперь немного понятнее, что это может значить: когда она смеется. Даже если он не может понять, из-за чего.
— Что смешного я сказал? — все-таки спрашивает он, поджимая губу.
— Шерлок, ты можешь просто ответить на вопрос?
Он молчит, вздыхает, а потом отвечает:
— Мне понравилось. Хотя я не понимаю, почему тебя так интересуют совершенно очевидные и примитивные физические реак…
— Зануда, — полушепотом говорит она ему на ухо и смеется снова. — Ты зануда.
Ее пальцы медленно движутся вниз по его груди, и он так же медленно следит за ними взглядом.
— А тебе? — спрашивает он. — Понравилось?
Ее губы касаются кожи возле его уха, и теперь ее теплое дыхание кажется прохладным на влажной от поцелуя коже.
— Понравилось, — отвечает она теперь уже совсем шепотом.
Шерлок следит за пальцами, пальцы скользят вверх по его предплечью.
— Ты меня трогаешь, — сообщает он очевидное.
Ирэн отстраняется и с любопытством смотрит на него.
— Да.
— Тебе… было недостаточно? То есть, ты хочешь повторить? — спрашивает он. Это звучит, как предложение. И его это совершенно не смущает.
Теперь она просто улыбается, очень довольно и немного ехидно.
— Нет. То есть, я не против повторить… Но вообще-то мне просто нравится тебя трогать. Тебя можно трогать — и я тебя трогаю. Можно?
— Можно, — кивает Шерлок, немного помолчав. Если ей нравится, то пусть. Тем более, ему тоже… скорее приятно. Просто непривычно.
«Наладить нормальные отношения» — это когда она смеется и трогает его, когда ей хочется. И еще кое-что, важное. О чем у них не было времени поговорить до того, как…
— Насчет нормальных отношений, — говорит Шерлок. — Которые тебе хочется наладить…
— М?..
— Не нужно больше использовать меня вслепую.
Ирэн хмурится, вздыхает и тут же усмехается.
— Хорошо, буду использовать тебя только по предварительной взаимной договоренности.
— Отлично.
— Отлично?
— Да, меня все устраивает. Можешь дальше трогать меня, если хочешь.
У них есть еще три дня в Пакистане. Раньше Шерлок называл это «им нужно провести еще три дня в Пакистане» — для того, чтобы убедиться, что трюк с ее фальшивой смертью удался. У них есть три совершенно свободных дня, чтобы заняться чем угодно. Раньше он называл это «когда будет совершенно нечем заняться». Ирэн тащит его на местный базар, точнее, она идет туда — а он тащится за ней, потому что базар в Исламабаде — слишком опасное место, чтобы оставлять ее одну. Они идут между рядами фруктов, гор орехов и бобов в огромных блюдах, специй в блюдах поменьше, дешевых блестящих браслетов, каких-то тканей и ковров… И он держит ее за руку. Потому что так безопаснее и она не потеряется, говорит себе Шерлок. Это правда, но не целиком. Остаток правды в том, что ему просто нравится держать ее за руку.
Когда они останавливаются возле прилавка с местными ароматическими маслами в вычурных разноцветных флакончиках, Шерлок делает вид, что его это не интересует, и рассеянно наблюдает, как она перебирает их пальцами, принюхивается, раздумывает. А потом как бы между делом дает ей одну из бутылочек.
— Это возьми.
Кус аттар, кодистиллят сандала с ветивером. Ирэн смотрит на него с любопытством, но ничего не говорит и покупает флакон. Она будет пахнуть так все оставшиеся три дня. Здесь кус аттар кажется запахом пустыни — сухим, как крошащаяся в пальцах древесная щепка. И еще кажется, будто Шерлок оставил на ней свой отпечаток. Словно теперь она принадлежит ему. По крайней мере, отчасти. Шерлоку нравится думать, что она увезет эту бутылочку из темного стекла с собой. Он сам не увезет с собой ничего, потому что это слишком сентиментально, и он снова малодушно перекладывает на нее ответственность за сентиментальные вещи. Может быть, потом он заберет у Джона ее камерафон в качестве извинения за то, что ей приходится быть сентиментальной чаще, чем ему… Но это будет потом. А пока у них есть три дня, и Шерлок щедро позволяет ей делать все, что угодно. Все, что ей хочется.
Это исследовательский интерес, говорит он себе. Он хочет выяснить, как она будет себя вести. И это правда, но не целиком. Остаток правды в том, что ему хочется запомнить о ней как можно больше за оставшееся время. Потому что он не увезет с собой ничего, кроме воспоминаний, и потому что он не знает, когда увидит ее снова. Шерлок разрешает ей скачивать фильм Хичкока на свой ноутбук, а потом, когда они смотрят его вместе, Ирэн снова смеется — над его комментариями к фильму. Он запоминает ее смех и что ей нравится Хичкок. Он разрешает ей улечься себе на грудь, когда валяется на кровати с книгой — как кошка, она совсем как кошка. Ирэн забирает у него книгу и уверенно заявляет, что он скоро начнет скучать, а ей совсем не нравится, когда Шерлок скучает в ее присутствии. Он спрашивает, что она собирается делать по этому поводу, хотя прекрасно понимает, что… Он запоминает тепло и вес ее тела, подробно запоминает все, что происходит дальше — в этот раз он старается делать все как можно медленнее, чтобы как можно лучше запомнить. Запах, вкус, тактильные ощущения. Шерлок может воспроизвести их в любой момент во всех подробностях. Но очень редко так делает, потому что это… слишком. Слишком чувственно и телесно. И слишком сильно хочется, чтобы Эта Женщина оказалась рядом по-настоящему, а не в его голове.
Намного чаще он вспоминает ее будто бы случайные касания, когда она проходит мимо: плечо, рука, спина, бедро… Она касается его так, словно каждый раз хочет заново убедиться, что он все еще здесь. И когда Шерлок воссоздает в памяти ее прикосновения, они напоминают ему, что Ирэн где-то существует на самом деле, пусть даже далеко. Что она настоящая. Что когда-то он ее спас и разрешил ей себя трогать. И это до сих пор не изменилось. Это очень важно: что ничего не изменилось.
В конце Шерлок запоминает аэропорт. Запоминает, что у ее губ вкус кофе из картонного стаканчика, который он сам купил ей двадцать минут назад, запоминает ее пальцы на своей щеке и ладони, ее спину среди толпы, когда она идет к посадочному терминалу. Кажется, он за всю предыдущую жизнь не запоминал столько бесполезной информации о другом человеке, сколько за эти три дня. И, кажется, он вовсе не считает ее такой уж бесполезной, раз дал себе труд запомнить. Потом Майкрофт с Джоном решат, что от случившегося в Пакистане Шерлоку будет очень плохо, и будут пытаться от него все скрывать. Они не знают, что в действительности произошло, и что на самом деле в Пакистане ему, кажется, было очень хорошо. Кажется, он был вполне счастлив эти три дня.
V. Синяки и царапиныV. Синяки и царапины
«Нормальное» свидание весной в Париже — то есть, такое, каким его себе представляют «нормальные» люди — должно включать в себя какую-нибудь прогулку по набережной, какой-нибудь хороший ресторан, какое-нибудь шампанское, какую-нибудь романтическую музыку, какие-нибудь поцелуи на каком-нибудь мосту… У них, разумеется, не будет никакого «нормального» свидания. Вероятно, у них в принципе не может быть ничего «нормального». Шерлок не сказал бы, что его это огорчает.
Он приедет во Францию расследовать запутанное убийство. Без Джона, у которого работа. Она прочитает об этом в газетной заметке и напишет ему сообщение с незнакомого номера, но он сразу поймет, от кого оно. «Удивительно, но я тоже в Париже», — дальше адрес отеля и номер комнаты. У него билеты на утренний самолет и расследование закончилось буквально час назад. Словно Эта Женщина знала, когда именно он найдет убийцу. Может быть, и знала… От нее всего можно ожидать.
Шерлок слишком глубоко и шумно вдыхает весенний парижский воздух. Пахнет недавним дождем, бензином, цветами и свежими багетами из соседней булочной. Он еще не решил, как ему относиться к странному теплому и тяжелому ощущению в груди, которое возникает, когда он читает сообщение, но на всякий случай идет до отеля пешком, чтобы успокоиться. Хорошо, что он взял билеты на утро. Если бы пришлось их менять, он чувствовал бы себя еще более странно.
Отель совсем маленький, на такой же маленькой тихой улице. Она все делает правильно. Эта Женщина почти всегда делает все правильно. А когда она делает что-то неправильно, причина странным образом неизменно оказывается в нем, в Шерлоке… Почему-то эта мысль сейчас кажется приятной. И почему-то у двери номера ставшее уже вполне спокойным эмоциональное состояние снова превращается в очень странное. Но он стучит. И она открывает, почти сразу. Шерлок даже не успевает толком разглядеть ее, стоящую в дверном проеме, потому что она притягивает его к себе и целует, так откровенно и настойчиво, что у него перехватывает дыхание.
У ее губ тот же самый вкус. Такой, каким он его запомнил. Ирэн тянет его в номер, прижимается спиной к стене, а он упирается в эту стену предплечьем и отстраняется, чтобы перевести дыхание. И молча смотрит на нее. На глаза, на нос, на губы, на линию скул и подбородка, едва удерживаясь от желания дотронуться, провести пальцами, почувствовать — словно одного взгляда недостаточно, чтобы убедиться, что она действительно здесь.
— Привет, — говорит Ирэн, улыбается и снова притягивает его к себе за талию — и так он чувствует, что она, безусловно, здесь, уже слишком сильно, почти до звона в ушах.
— Тебе не кажется, что твой план нашей встречи чересчур… физиологичен? — спрашивает Шерлок, отчего-то очень хриплым голосом.
— А ты планировал весь вечер играть со мной в шахматы? — ехидно интересуется она и еще сильнее прижимается к нему, до его прерывистого судорожного вздоха. Он не планировал ничего. И сейчас планировать уж точно не будет. Это по-прежнему до странности похоже на химическую зависимость… Невозможно остановиться, если начал. А он уже начал. Они начали.
— У тебя есть шахматы? — спрашивает Шерлок, стараясь, чтобы голос звучал как можно невозмутимее.
— У них тут есть, в номере. Мило, правда?
— Потом… — почти шепотом говорит Шерлок, наклоняясь к ее лицу.
Он давно ее не видел. Он хотел бы поговорить с ней. И шахматы тоже… Он хотел бы всё. Но тело, глупое примитивное тело, настойчиво требует от него начать с самого глупого и примитивного. Шерлок раздражается. На то, что у Этой Женщины, в очередной раз, так легко вышло сбить его с толку, и на то, что он сам, в очередной раз, так легко поддался на совершенно примитивный трюк… От раздражения он слишком сильно, почти агрессивно вжимает ее в стену и впивается губами в ее губы. Она хочет его, его тело хочет ее… Шерлок согласен.
Он торопливо забирается рукой под ее юбку, чересчур торопливо, словно хочет побыстрее покончить с этой необходимостью. Очень, до головокружения приятной — но все же необходимостью. Его раздражает необходимость. Фактическое отсутствие рационального выбора. Неизбежность подчинения инстинктам. И он хочет как можно скорее выплеснуть слишком сильное желание, диктующее, как ему себя вести… Может быть, прямо здесь, у стены — думает он, пока Ирэн стягивает с него пальто, пока пальто падает на пол… Нет. Не настолько. Он не готов так сильно поддаться элементарным физическим реакциям и… эмоциям. Не так.
Шерлок подхватывает ее под бедра и поднимает в воздух так резко, что она удивленно охает, вцепившись руками ему в плечи, но тут же довольно улыбается. Ирэн продолжает улыбаться, пока он несет ее в сторону кровати.
— Я тоже, — тихо говорит она, наклоняясь к его уху.
— Что «ты тоже»?
— Тоже очень соскучилась.
Он выразительно вздыхает и садится на кровать, так что она оказывается у него на коленях.
— И не злись на меня. Потому что я тоже соскучилась, — очень серьезно говорит она, пристально глядя ему в глаза. — Впрочем, нет… можешь злиться.
Он удивленно вздергивает брови, а Эта Женщина снова наклоняется к его уху.
— Люблю агрессивный секс, — шепотом, таким тоном, словно она решила, что предыдущая реплика недостаточно вывела его из равновесия… Впрочем, почему «словно»? Скорее всего, именно это она и решила, и именно в этом и состоит ее план. Изначально.
— Я заметил, — отвечает Шерлок, пытаясь сохранить бесстрастный тон. А потом она кусает его за ухо.
Это очень неожиданно и должно быть больно, но почему-то нет. Почему-то приятно. Почти до головокружения, до желания стиснуть пальцы на ее бедрах, притянуть ее ближе и… черт с ним. Черт с ней. Со всем, что он думал о собственных реакциях, эмоциях и контроле. Это похоже на первую сигарету после нескольких месяцев в завязке. Это и есть что-то очень близкое к тому. Он еще успевает подумать о том, реагировал бы он на Эту Женщину иначе, если бы мог видеть чаще… начал бы воспринимать, как нечто само собой разумеющееся, как ежедневный утренний перекур после кофе … или это было бы, как кокаин, когда нужно постоянно увеличивать дозу… или…
Кружится голова. Уже не «почти». Он чувствует ее пальцы, очень быстро расстегивающие пуговицы на рубашке. Ее губы и ее зубы у себя на шее. Опять приятно. Он отчего-то уверен, что если она укусит сильнее, будет только приятнее. Она знает, конечно, что ему понравилось, она разбирается… Шерлок чувствует ее ладони у себя на спине, ее ногти у себя на спине — и, не выдержав, тихо стонет, и впивается пальцами в ее бедра, впивается губами в ее шею. Возможно, останутся синяки. У нее, и у него тоже. Даже наверняка. И царапины от ногтей. Черт с ним, черт с ним, черт с ним. Слишком хорошо, слишком хочется еще, чтобы думать… Чтобы думать.
Потом они действительно играют в шахматы. Шерлок выигрывает, конечно. И удивляется тому, что происходившее получасом ранее ничуть не мешает умственной деятельности. Возможно, даже наоборот. Но он не готов разбираться в этом прямо сейчас, и не хочет тратить время — у них и так слишком мало времени. На шахматы и на все остальное. У него утром самолет. Он будет думать об этом потом. Синяки и царапины, оставшиеся после их встречи, будут постоянно напоминать еще несколько дней. И Шерлок будет прятать их от Джона. Он никогда раньше не прятал такие вещи от него, да Джон бы и не дал: он врач, и всегда порывается осмотреть малейшее повреждение. Но теперь все по-другому. Его тайные синяки и секретные царапины, про которые он Джону ничего не расскажет. Как не рассказал про разговор у камина. И про Пакистан.
Когда от следа зубов на предплечье останется лишь бледное желтоватое пятно, Шерлок сделает несколько важных выводов. Первый будет заключаться в том, что присутствие Этой Женщины действительно способно стимулировать работу его мозга, когда он не отвлекается на эмоции и физическое влечение. Второй — в том, что секс на некоторое время полностью или почти полностью купирует последнюю проблему. Третий — в том, что он хотел бы видеть ее чаще. Шерлок не видит в этих рассуждениях ничего сентиментального. Единственная действительно сентиментальная вещь — его странное, никак не объяснимое сожаление, что синяки и царапины прошли слишком быстро.
Продолжение...
Шерлокообзорам
Автор: Crazycoyote
Фандом: Шерлок ВВС
Категория: гет
Жанр: романс
Пейринг/Герои: Шерлок/Ирэн
Рейтинг: пока R
Размер: пока 17 760 слов
Дисклеймер: Я не я и лошадь не моя.
Размещение: Со ссылкой — и скажите, куда уносите.
Предупреждения: весь текст — один большой авторский кинк, внятный сюжет отсутствует, панорамные виды головы Шерлока, ацкие бездны кинестетики
Краткое содержание: История отношений в воспоминаниях и ощущениях.
Примечания: WIP. Я очень давно не выкладывала сравнительно большие тексты в открытый доступ частями в процессе написания. Но эту штуку я не хочу нести на БИ и вообще никуда не хочу, а мне обычно тяжело писать много буков, не опираясь на читательскую реакцию. Поэтому я решила не мучить людей в скайпике неделями, а сразу выкладывать сюда и в уйутненький фикбук. Текст, натурально, странный. В драбблах я что-то подобное делала, а вот писать так нечто размером с миди мне раньше даже в голову не приходило. Но эта идея совсем пожрала мой маленький мозгик, и с этим срочно надо что-то делать.
Это первый пост с фиком. Продолжение здесь.
| And you want to travel with her And you want to travel blind And you know that she will trust you For you've touched her perfect body with your mind Leonard Cohen, Suzanne |
ПрологШерлок помнит массу информации об огромном количестве людей. Значительная ее часть, разумеется, нужна ему для работы. Оставшаяся тоже, по большей части, обладает практической ценностью. Например, по завтракам и обедам миссис Хадсон можно достаточно точно определить, в каком она сегодня настроении. Это бывает полезно. Особенно если ты в очередной раз чуть не сжег стол.
И еще у Шерлока есть немного совершенно бесполезной информации о нескольких людях. Она бессмысленна и сентиментальна, как семейный фотоальбом. Это и есть что-то вроде семейного фотоальбома, только внутри его чертогов. Шерлок помнит, какой у Майкрофта был галстук, когда они в последний раз собирались всей семьей, и какой мама пекла пирог. Майкрофт всегда приходит на семейные ужины в галстуке, а мама всегда печет пирог. Неизменные точки в изменчивой ткани реальности, гарантия незыблемости некоторых вещей. В том, чтобы помнить это, нет никакого практического смысла, но Шерлоку комфортно от этих воспоминаний — и он оставляет их себе, каждый раз. Все семейные ужины у него так и каталогизированы: «с синим галстуком и рыбным пирогом», «с черным галстуком в тонкую полоску и черничным пирогом»… Бесполезные приятные вещи. Совсем немного. Небольшая слабость, которую он позволяет себе, хотя никому о ней не рассказывает.
Когда Шерлок начинает помнить о других людях такие вещи, это означает, что они перестали быть для него посторонними. Скажем, Джон. Шерлок периодически запоминает его дурацкие шутки и фразы. Бог знает зачем. Ему нравится говорить с Джоном и нравится помнить это. И в этом нет никакого практического смысла. Но он помнит довольно много лишних слов про Джона. А про Эту Женщину Шерлок помнит много лишних ощущений. Временами это бывает даже неудобно: они вываливаются ему на голову в самые неподходящие моменты, словно ворох одежды, неаккуратно засунутой в шкаф, когда резко откроешь дверцу. И он так же спешно и неловко запихивает их назад, до следующего раза. Шерлок много раз пытался навести там порядок, разложить по полочкам, как и все остальное, но у него никогда не выходит. Воспоминания о ней такие же, как она сама: появляются когда попало, ведут себя совершенно беспорядочно и сбивают с толку.
Иногда Шерлок в раздражении обещает себе стереть их чертовой матери — но никогда не делает этого. Так же, как иногда он обещает себе больше не общаться с ней… и знает, что не выполнит обещание. Потому что на самом деле ему это нравится. Вне какого-либо практического смысла.
I. АттарI. Аттар
От нее всегда пахнет сандалом. Хотя она меняет духи не реже, чем платья, и чем маски, за которыми прячет истинное лицо, эта нота остается неизменной. Сухой, тягучий, тонкий, сладковатый аромат сандалового дерева. Сознание автоматически маркирует его, как связанный с Этой Женщиной — и он так и остается в чертогах «ее запахом». Теперь, почувствовав аромат сандала, Шерлок всякий раз неизбежно вспоминает о ней.
Он думает об аттарах. Эти данные тоже всплывают при мысли о сандале, в числе прочего. Восточные благовония, которые производят по старинной, средневековой еще технологии. Кодистиллят какого-либо эфирного масла с эфирным маслом сандала, очень дорогой и ценный продукт. Сандаловое масло — одно из самых стойких, и его используют, в том числе, для закрепления более летучих фракций, выделяемых при дистилляции. Особенно это относится к цветочным запахам. Например, розы. Или лотоса. Второй компонент аттара часто значительно дороже самого сандала, но благодаря сандаловому маслу он становится практически драгоценным. Кодистилляция с сандалом улучшает все, что угодно. Делает запах богаче. Делает масло дороже.
«Кодистилляция» с Ирэн Адлер обладает похожими свойствами. Джон уверен, что Шерлок ни черта не понимает в эмоциях, и удивляется всякий раз, когда он вдруг уделяет внимание вещам сугубо эстетическим. Наверное, сейчас Джон удивился бы еще сильнее, чем обычно, если бы мог увидеть цепочки почти поэтических аллюзий, которые выстраивает Шерлок, вписывая Эту Женщину в свои чертоги. Это, разумеется, ни в коей мере не чистая логика, это практически метафора: кодистиллят Ирэн Адлер с расследованием, с игрой, с загадкой… Кодистиллят Ирэн Адлер с сексом… Прежде чем подумать о последнем пункте, Шерлок делает бесконечно долгую паузу в одну целую сорок шесть сотых секунды, пытаясь удержаться на границе этой мысли, но потом неизбежно проваливается в нее — и она тоже прописывается у него в чертогах, вместе с сандаловым запахом и образом Этой Женщины, одетой исключительно в туфли на шпильке.
Когда Шерлок возвращается от Майкрофта тем вечером, он слишком рассеян. Он надевает свой синий халат прежде, чем вспоминает, что она носила его сегодня. А когда вспоминает, ему хочется тут же снять его и отбросить в сторону, так, как отбрасывают, наверное, ядовитую змею или жгучее растение с ядовитыми ворсинками. Но Шерлок быстро берет себя в руки и стягивает еще не запахнутый халат медленно и спокойно — так же, как он вел себя в кабинете брата. «Ядовитые ворсинки» все равно уже успели впиться в сознание, так что нет никакой разницы. А давать волю эмоциям сейчас нельзя еще сильнее, чем когда-либо.
Халат пахнет ее духами. И его одеколоном тоже, разумеется. Запахи смешиваются, проникают друг в друга, превращаясь во что-то третье, странное, незнакомое… Интересное. Так же пахло его пальто после их первой встречи. На второй день он угодил под моросящий лондонский дождь, и уже исчезающий аромат проявился с новой силой, смешавшись с запахом влажной шерсти, став от этого каким-то совсем животным и диким.
Кодистиллят сандала с ветивером. Кус аттар. Кодистиллят Ирэн Адлер с Шерлоком Холмсом. Стал ли Шерлок лучше и ценнее теперь, после всей этой истории? Смог бы стать еще лучше и ценнее, если бы все сложилось по-другому? Его халат сейчас пахнет несбывшимся. Утром он просит миссис Хадсон постирать его. Ближе к полудню выясняет, где находится Эта Женщина — и продолжает непрерывно следить за ней полтора месяца, пока она не оказывается в Пакистане.
II. АдреналинII. Адреналин
Большинство телесных реакций примитивны и, к тому же, отличаются друг от друга куда меньше, чем кажется на первый взгляд. Тело ошибается, тело легко обмануть. Шерлок имел возможность неоднократно в этом убедиться. Например, когда искусственно стимулировал биохимические процессы с помощью психоактивных веществ. Или когда позже, напротив, подменил свою наркотическую зависимость расследованиями и ежедневной дозой кофеина. Телу все равно, каковы источники и механизмы тех или иных биохимических реакций. Иногда оно путается в них, и только сознание в состоянии разобраться, что к чему. Тело — твой личный идиот, который всегда с тобой. Которого нужно водить за руку, все время контролировать, объяснять элементарные вещи снова и снова.
Шерлок думает об этом, когда прижимается спиной к прохладной каменной кладке и прижимает к себе разгоряченное тело Ирэн. Они дрались, потом бежали, потом снова дрались, потом опять бежали, потом прятались, бежали и теперь снова прячутся. Ее учащенное сбивчивое дыхание, ускоренный пульс, горячая кожа и легкая дрожь — последствия сильного выброса адреналина. Реакция «бей или беги». То же верно и для него. Но тело ошибается. У него есть адреналин, у него есть дофамин, у него есть близкий физический контакт с другим человеческим существом — и этого оказывается достаточно для совершенно неуместной в данных обстоятельствах реакции.
Эта Женщина, конечно же, не может не заметить — быстрее, чем он успевает отстраниться и в принципе сделать хоть что-нибудь. «Я тоже рада тебя видеть», — шепчет она с ехидной усмешкой, вжимаясь в него еще сильнее. Шерлок не отвечает. Он делает пару глубоких вдохов, поджав губу, и мягко, но решительно отстраняется. Это всего лишь ошибка тела, которой не следует придавать значения. Им сейчас нужно думать о совсем других вещах, и ей следовало бы быть несколько более рассудительной после того, как полчаса назад ей едва не отрубили голову. А если бы она вела себя рациональнее раньше, возможно, и вовсе не оказалась бы в такой ситуации.
— Ты твердо вознамерилась умереть из-за неуместных биохимических реакций? — равнодушно спрашивает он, а Ирэн отчего-то продолжает ехидно улыбаться ему в ответ. И разрази его гром, если он хотя бы приблизительно представляет себе, почему она так реагирует. Впрочем, сейчас нет времени выяснять подобную ерунду, они бегут дальше, хотя Шерлок прекрасно понимает, что тема не закрыта — что Эта Женщина вряд ли позволит так просто ее закрыть, учитывая, что им предстоит провести вместе еще несколько дней.
Разумеется, он оказывается прав. И все равно она застает его врасплох. Два дня спустя, когда им снова нужно сделать несколько очень опасных и увлекательных вещей, чтобы ее «смерть» выглядела убедительной: кое-что украсть и кое-что подменить. И, разумеется, влезть для этого в охраняемое здание. Они опять бегут, опять ныряют в какой-то переулок, и когда становится понятно, что они в безопасности, Ирэн вдруг смеется и виснет у него на шее. Он удивленно округляет глаза и растопыривает в стороны руки — со стороны это, должно быть, выглядит довольно нелепо. Но, по счастью, тут их никто не видит.
После секундной заминки тело наконец осознает, что происходит. Тело, в котором снова очень много адреналина и дофамина, чувствует тепло другого тела — и снова реагирует на него. Он почти уверен, что Ирэн сделала это специально. Он становится полностью уверен, когда она приподнимается на цыпочки и касается губами его губ. Тело примитивно и остается таким, сколь бы ни был гениален мозг, который в него заключен. И развитые лобные доли ничуть не влияют на простую и грубую работу гипоталамо-гипофизарной системы.
Шерлок по-прежнему считает, что это ошибка тела, хотя понимает, что изначально неверно выстроил логику происходящего. Это не инерционная реакция, вызванная предыдущим гормональным всплеском. Это реакция на новую дозу. Его организму совершенно безразлично, что именно вызывает выброс гормонов: наркотики, расследование или Ирэн Адлер. Суть проблемы в том, что его тело считает Эту Женщину вполне подходящим и достаточно сильным стимулятором. И еще в том, что его либидо, которое во время расследований вполне успешно сублимируется, в данном случае сублимировать сложно и в целом бессмысленно.
Он может сколько угодно ценить ее интеллект и находить интересным их общение, но когда доходит до тела, все становится очень грубо и просто. Чего бы ни хотел Шерлок, о чем бы ни думал, оно хочет самых примитивных вещей: прижать Эту Женщину к стене прямо в переулке, прижаться к ней ближе… Его тело хочет ее тело. Желательно — прямо сейчас. С точки зрения тела, он и так уже непростительно долго игнорирует эти потребности.
Но он всегда их игнорирует, и обычно это не вызывает никаких сложностей. Потому что, как правило, прочие составляющие Шерлока Холмса хотят совсем других вещей. В данном же случае его тело полностью отражает интерес, который он испытывает на других уровнях, и поэтому реакции намного труднее контролировать. И почти не хочется. Сопротивляться этому порыву так же сложно, как желанию догнаться в середине кокаинового марафона. Телу все равно, наркотики или Ирэн Адлер. Сознанию тоже практически все равно. Весь Шерлок целиком хочет получить всю ее целиком. Можно прямо сейчас, прямо в этом переулке…
«Достаточно», — думает он уже в тот момент, когда его ладони оказываются у нее на талии, а губы слегка приоткрываются и касаются ее губ в ответ. Впрочем, Ирэн отстраняется сама.
— Ты довольно последователен в своих биохимических реакциях, — говорит она с той же самой ехидной усмешкой, что и в прошлый раз.
Ей по-прежнему нельзя доверять, напоминает себе Шерлок. Он здесь только для того, чтобы спасти ей жизнь, напоминает себе Шерлок. Тот факт, что она с ним заодно, ничего не значит, сейчас ей это выгодно, потом все может измениться, напоминает себе Шерлок. Сознание разумнее тела. Сознание способно приводить логические аргументы. И удерживать от идиотских поступков.
Ирэн тихо хмыкает и отступает на шаг назад, выскользнув из его рук. Это неожиданно неприятное ощущение. Гормонов, циркулирующих сейчас по его организму, пожалуй, хватило бы на нескольких здоровых мужчин. Впрочем, он в состоянии себя контролировать и в более сложных ситуациях. И все же это очень дискомфортно.
— Идем, нужно возвращаться в отель, — говорит она и снова усмехается. — Не беспокойся, я больше не буду к тебе приставать.
Шерлок совсем не уверен, что его радует это заявление.
III. ОргазмIII. Оргазм
После того, как они заселились в новый отель под новым именем, наконец-то было можно обсудить случившееся. Ирэн, кажется, считала, что все в полном порядке, и весело шутила о том, как обрадуется администрация отеля, обнаружив в шкафу двух связанных грабителей. Шерлок пребывал в куда более мрачном расположении духа, хотя все обошлось без серьезных последствий: она отделалась шишкой на голове и парой синяков на предплечье, сотрясения мозга не было… Но Шерлока волновали не последствия.
— Это было глупо, — наконец уверенно изрек он. — Глупо, непредусмотрительно, чересчур опасно.
Ирэн резко обернулась и пристально уставилась на него с таким видом, словно он только что высказал не очевидную вещь, а какое-нибудь особо изощренное оскорбление. Разумеется, Шерлок предполагал, что ей это не понравится. Но его это совершенно не беспокоило. Беспокоил его тот факт, что она подвергла опасности свою жизнь в ситуации, когда в этом не было ни малейшей необходимости.
Он прекрасно справился бы с этими двоими и вовсе без ее помощи. Они не были убийцами, всего лишь парой не слишком ловких гостиничных воров. Вообще-то, если бы он с Ирэн вернулся в гостиницу получасом раньше или позже, не возникло бы вовсе никаких проблем: ничего ценного в номере не было, воры просто ушли бы ни с чем. Увы, Шерлок поднялся наверх взять свой пиджак ровно в тот момент, когда они вломились внутрь. И зачем-то решили напасть на него вместо того, чтобы поскорее удалиться в то же окно, через которое забрались.
Дальнейшие события развивались довольно банально до тех пор, пока не появилась Ирэн, очевидно, решившая, что его нет слишком долго, и поднявшаяся следом проверить, что случилось. Вошла она в тот момент, когда Шерлок уже успел вырубить первого, более слабого противника, и вплотную занялся вторым. На него тоже, по всем расчетам, ушло бы не слишком много времени, но Ирэн оценила ситуацию иначе: он был довольно крупный и у него был нож, которым он довольно нагло размахивал у Шерлока перед носом. Бог его знает, почему она решила, что хорошим решением в этой ситуации будет с громким воплем повиснуть на правой руке амбала. Нет, нож он, разумеется, выронил, но уже в следующее мгновение Ирэн, которая весила раза в три меньше своего противника, отлетела к противоположной стене и сползла по ней вниз. Этих нескольких секунд замешательства Шерлоку было более чем достаточно, чтобы схватить стоящий рядом стул и сломать его об голову грабителя.
Одним словом, ситуация разрешилась сравнительно удачно. Но Шерлока все случившееся изрядно нервировало — разумеется, из-за ее поведения. Его в принципе нервировало, когда люди вели себя не так, как он ожидал. А Ирэн вела себя совершенно не так. При этом они оба находились в обстоятельствах, предполагающих довольно высокий уровень опасности. Шерлок считал, что Эта Женщина достаточно рассудительна и прагматична, чтобы здраво оценивать ситуацию — и ошибся.
— Я бы прекрасно справился с ним сам, — говорит Шерлок.
— Я знаю, — тихо, но твердо отвечает Ирэн, продолжая сверлить его взглядом.
— Тогда какого черта?..
— Шерлок, — спрашивает она после короткой паузы с очень странной интонацией, — а какого черта ты потащился в Пакистан?
— Предположительно, для того, чтобы тебя не обезглавили международные террористы, — не задумываясь, отвечает Шерлок. Он здесь для того, чтобы спасти ее жизнь — это банально и очевидно.
— Предположительно, — с явным сарказмом в голосе отзывается Ирэн, — мне тоже не хотелось бы, чтобы тебе нанесли опасное ножевое ранение.
Теперь уже Шерлок пристально смотрит на нее в ответ.
— Глупо, — повторяет он, на сей раз куда менее уверенно.
— Сентиментально, — с невеселой усмешкой говорит Ирэн, — нелогично, разрушительно и опасно. Я в курсе. Ты довольно убедительно и подробно описал мне печальные последствия излишней эмоциональной вовлеченности в кабинете своего брата. Так что я в курсе.
Шерлок продолжает молча таращиться на нее, размышляя о том, что знай он заранее, в какую сторону свернет разговор — возможно, не стал бы заводить его вовсе. Или, по крайней мере, отложил на несколько дней. Или недель. Или месяцев.
— Понимаю, — иронично продолжает Ирэн, — до настоящего момента ты, очевидно, полагал, что я отправила тебе сообщение перед смертью, потому что твой номер первым попался в телефонной книге.
— Нет, — очень развернуто отвечает Шерлок, помолчав еще несколько секунд.
Ирэн чересчур пристально вглядывается ему в лицо, протяжно вздыхает и небрежно взмахивает рукой.
— Ладно, черт с ним. Давай закажем еду в номер, сейчас мне совершенно не хочется никуда идти.
Шерлок снова молчит. Думает. Анализирует новую информацию, сопоставляет факты — и складывающаяся из них картина кажется ему странной. И все еще непонятной до конца.
— Чего ты хочешь? — задает он вопрос, закономерно вытекающий из его размышлений.
— На ужин? — иронично интересуется Ирэн.
— Что?.. Нет… Какой ужин?..
Она снова вздыхает и на мгновение на ее губах появляется усмешка, которая, впрочем, тут же исчезает. Она делает несколько шагов к нему и останавливается, теперь глядя на него снизу вверх, с абсолютно серьезным лицом.
— Хорошо. Давай устроим пятиминутку откровенности, раз уж мы затронули эту тему. Поскольку ты решил, что живой я нравлюсь тебе больше, чем мертвой, мне бы хотелось наладить с тобой нормальные отношения. Что бы это ни значило в нашем случае. Еще мне хотелось бы как следует оттрахать тебя прямо на этой кровати. Или даже на полу. Но я не буду предпринимать ничего по этому поводу, пока ты сам не захочешь…
Шерлок медленно моргает, не сводя с нее глаз. Снова анализирует, вспоминает детали, которых не замечал, и которые теперь кажутся очевидными. За исключением двух объятий в переулках она за это время ни разу не дотронулась до него без крайней необходимости. И постоянно старалась держаться на некотором расстоянии: не подходить чересчур близко, не садиться рядом… Он не замечал этого, потому что сам вел себя точно так же, и это казалось ему нормальным. Это и было нормально. Для него — но не для нее, как он только что неожиданно понял.
И что он, ради всего святого, должен ей сейчас ответить? Что в принципе можно сказать в подобной ситуации женщине, которую хочешь настолько сильно, что стараешься лишний раз не дотрагиваться до нее? Настолько, что иногда стараешься даже не смотреть…
— …так что секс в данном случае не имеет для меня принципиального значения, — слышит Шерлок окончание фразы, вынырнув из своих размышлений.
— Для меня тоже… Не имеет, — рассеянно отвечает он.
— Хотя я была бы не против, — добавляет Ирэн с усмешкой.
— Я тоже, — отвечает Шерлок, совсем немного промедлив с ответом. И чувствует себя так, словно только что шагнул в пропасть с крокодилами.
Когда-то он, расследуя серийные убийства, выучил значения всех старших арканов Таро. Эта информация, которая с тех пор ни разу ему не понадобилась, тем не менее, продолжала лежать в чертогах, как связанная с важным расследованием. И сейчас перед мысленным взором Шерлока очень ясно встало изображение нулевого аркана. Дурак. Человек, с улыбкой на лице шагающий в пропасть с крокодилами. Сзади его кусает за ноги собака, подгоняющая вперед. Она символизирует инстинкты. И дурак идет, вполне довольный происходящим…
Шерлок снова смотрит на Ирэн. А та смотрит на него в ответ очень удивленным взглядом. И ничего не говорит. И не делает тоже. Раньше ей, кажется, вовсе не требовалось его согласие, а теперь, когда она его получила — Эта Женщина стоит и смотрит, превращая и без того неловкую ситуацию в совершенно невыносимую. Боже...
Когда терпеть затянувшуюся паузу становится совсем уже невозможно, Шерлок наклоняется вперед — сейчас, без каблуков, она ниже его почти на две головы, и они наверняка снова выглядят со стороны довольно нелепо. Впрочем, ему все равно. Он принял решение — и собирается его воплотить. Он наклоняется ниже, осторожно кладет ладонь ей на талию и целует ее, с неожиданной даже для себя самого настойчивостью. Ирэн отвечает тут же, и он испытывает облегчение, когда она наконец прижимается к нему с тихим вздохом.
Шерлок отпускает себя, позволяет телу реагировать так, как оно хочет реагировать. От нее пахнет сандалом, цветами и еще чем-то теплым, сложно определяемым словами — запахом другого человека, ее запахом, который невозможно перепутать ни с каким другим. Ее вкус такой же, как ее запах — мягкий и пряный, ни на что не похожий. Если ее обнять, она кажется очень маленькой. Тонкой и гибкой, словно сиамская кошка. Очень много ощущений, они заполняют сознание и вызывают непривычное теплое тягучее чувство в груди и животе. Острое желание физической близости с другим человеком.
В последний раз Шерлок испытывал что-то подобное лет в тринадцать. Тогда все кончилось довольно быстро и в общем-то ничем. Впоследствии он полагал, что это был оптимальный вариант развития событий. И не мог даже подумать, что ему снова придется столкнуться с подобным: он считал это пройденным этапом. А теперь все так, словно он очутился в совершенно незнакомой ситуации, в которой чувствует себя на редкость неуверенно — за отсутствием какого-либо опыта. И почти с радостью отдает ей инициативу, когда она тянет его за собой к кровати, по пути снимая пиджак и расстегивая пуговицы рубашки. Он знает, что делать — отчасти на практике, отчасти в теории — но оказывается совершенно не готов к собственным ощущениям.
Это похоже на первую сигарету после очередной неудачной попытки бросить курить. Ты знаешь, что следовало бы воздержаться, но точно так же понимаешь, что закуришь все равно. С какого-то момента это совершенно неизбежно. Еще это похоже на наркотический приход. Организм выбрасывает в кровь огромное количество гормонов, еще больше с каждым новым прикосновением — и это чертовски приятно, до головокружения, до сухости во рту, до покалывания в пальцах. И хочется только оставаться в этом состоянии как можно дольше, хочется, чтобы оно не заканчивалось. Шерлок подбирает сравнения, чтобы было проще осознать происходящее. Потому что чужое тело, чужие прикосновения, собственные прикосновения к чужому телу никогда не вызывали у него такой реакции. Никотин, метилбензоилэкгонин, дофамин… Он пытается перевести происходящее на понятный ему язык химических формул — но оно не вмещается ни в пределы биохимии, ни в пределы логики. Это пугает, но не останавливает. Потому что если ты перестал вертеть проклятую сигарету в пальцах и прикурил ее — ты докуришь до конца.
Впрочем, Шерлок пока сохраняет вполне ясное сознание, хотя опасался, что ему не удастся. Он просто наблюдает за собой будто со стороны. За своим телом, которое наконец-то делает то, что ему хочется. Наблюдает за тем, как покрывает короткими отрывистыми поцелуями ее шею и плечи; как выпутывается из рукавов собственной рубашки и вздрагивает, когда Ирэн проводит ладонями по его груди; как расстегивает ее платье слегка непослушными пальцами и на мгновение замирает, когда оно падает на пол, открывая обнаженное тело. Он уже видел это раньше — кажется, прошло несколько десятков лет. Или даже пара столетий. Очень много времени. Все успело полностью измениться.
Тогда, давным-давно, это тело было оружием. Грубым, на его вкус, но, следует признать, довольно эффективным. Теперь… он не знает, что теперь. Но когда она садится на кровать и мягко тянет его следом за собой, он понимает, что здесь совершенно точно никто больше не нападает и никто не защищается. Это тоже абсолютно незнакомая ситуация. Но теперь Шерлок ощущает лишь колоссальное облегчение. То, что они делают — неплохой способ сбросить напряжение, накопившееся между ними за все это время.
Ему нравится прикасаться к ней — губами, пальцами. Нравится, как она реагирует на его прикосновения. Нравится последовательно изучать ее тело сантиметр за сантиметром, выясняя, как лучше касаться, находя чувствительные точки. Сейчас желания тела почти полностью подчиняют себе сознание, но сознание все еще способно контролировать тело, превращая примитивный физический процесс во что-то вроде исследования. Шерлоку кажется, что он смог найти разумный баланс. Ровно до тех пор, пока ладонь Ирэн не скользит к пряжке ремня и застежке брюк, а потом — под одежду, и низ живота сводит сладкой судорогой удовольствия, от которой из головы на несколько секунд вылетают все сколько-нибудь связные мысли и остаются только яркие, пульсирующие обрывки. Он думает о том, что она красивая. О том, что она потрясающе пахнет. Что ему очень хорошо. И что он хочет еще.
Когда он тянет с нее вниз последнюю полоску кружевной ткани, отделяющую его от возможности быть настолько близко к ней, насколько ему хочется, он вдруг осознает, что упустил что-то важное… Мысль, которую все время держал в сознании, а потом забыл… Ему требуется почти секунда на то, чтобы вспомнить. И еще столько же, чтобы остановиться. Контроль. Невозможно так сильно терять контроль. Нельзя. Шерлок втягивает воздух сквозь сжатые зубы, раздражаясьна себя.
— Мы забыли про… — говорит он совершенно севшим голосом и резко вскидывает голову, когда она, даже не дослушав до конца, отвечает:
— У меня в сумочке.
Шерлок смотрит на нее вопросительно и недоверчиво, а она расплывается в ироничной усмешке.
— М-м-м, нет. Я вовсе не думала, что это наиболее вероятный вариант развития событий, — отвечает она на его невысказанный вопрос. — Скорее, крайне маловероятный. Но решила, что его стоит предусмотреть. Видишь, я была права. Дай я встану…
Шерлок вздыхает и отодвигается от нее в сторону, перекатившись на спину. Смотрит, как она идет к тумбочке у двери, на ее обнаженный силуэт, белеющий в сгущающихся в комнате сумерках. Когда она встает, ему сразу становится зябко и неуютно, а по спине пробегают мурашки — то ли от прохладного воздуха, то ли от нетерпения. Очень хочется, чтобы она скорее вернулась назад. Снова касаться ее. Снова быть с ней. Но пока ее нет, у него есть немного времени, чтобы подумать важную мысль. Что бы ни говорила Эта Женщина, она рассматривала вероятность секса между ними, как достаточную для того, чтобы на всякий случай купить презервативы. Еще тогда, когда он сам считал такой вариант совершенно неприемлемым. Она по-прежнему умеет просчитывать его реакции лучше него самого.
Шерлок спрашивает себя, пугает ли его это. И тут же отвечает на вопрос отрицательно. Нет. С учетом всех текущих обстоятельств — нет. Раньше это было опасно, теперь — скорее наоборот. Главной проблемой отношений с другими людьми для него всегда было то, что они неизбежно влекли за собой массу социальных условностей, излишних сантиментов, неоправданных ожиданий и прочей ерунды. В случае с Этой Женщиной вряд ли стоило ожидать чего-то подобного. «Нормальные отношения, что бы это ни значило…» Шерлок понятия не имеет, что это может значить. Но практически уверен, что его это устроит.
— Лежи, я сама все сделаю, — говорит Ирэн, мягко опустившись на кровать рядом с ним. Он усмехается и прикрывает глаза, пока она уверенно избавляет его от остатков одежды. А потом шумно вздыхает, почувствовав мягкие аккуратные прикосновения ее пальцев. Этого вполне достаточно, чтобы у него зашумело в ушах и прояснившееся сознание снова начало расплываться. Контроль. Он прекрасно понимает, что это всего лишь ситуативная реакция. Гипертрофированный отклик взбунтовавшегося тела, которому слишком долго отказывали в удовлетворении его желаний. И все-таки он не готов полностью сдаться на милость примитивных физических импульсов. Шерлок в одно движение опрокидывает ее на спину, нависнув сверху.
— Лежи, я сам все сделаю, — полушепотом говорит он, почти касаясь ее губ. Ирэн тихо смеется, и смех переходит в глубокий вздох, когда он придвигается ближе, стиснув пальцы на ее бедре.
Экстраполяция предыдущего… опыта… не слишком… эффективна… Очень длинная мысль, очень сложно подумать ее быстро и сразу целиком. Он снова не ожидает той интенсивности ощущений, которыми его накрывает, словно волной, когда он наконец-то оказывается внутри нее. Слишком хорошо. Контроль… к черту контроль. Бес… смысленно. Где-то в его чертогах прямо сейчас происходит обновление информации в разделе «секс». Там очень давно не было обновлений эмпирических данных. И никогда не было ничего, что бы заставило его хотя бы отчасти пересмотреть предыдущий опыт.
Наркотики всегда казались ему более предпочтительным способом получения удовольствия. Поскольку полностью исключали человеческий фактор. Предельно просто, эффективно и эгоцентрично: несколько миллиграмм вещества — и тебе плевать на всех окружающих. И в принципе на все плевать. Люди раздражают, люди требуют внимания, люди создают тысячу и одно «но» — поэтому раздел «секс» хранится в дальнем углу чертогов, уже давно пополняется исключительно теоретическими сведениями, и Шерлок обращается к нему только в случае профессиональной необходимости.
Сейчас… у него нет никаких «но» и его ничего не раздражает. Все выглядит практически… нет, полностью идеальным. Он не может сопоставить это с ощущением от какого-либо конкретного психоактивного вещества. Потому что биохимические… процессы в данном случае… сложнее. Лучше… Это ощущение лучше. Этот факт кажется настолько невероятным, что у него на мгновение перехватывает дыхание, а потом тело и сознание накрывает новой волной удовольствия, еще сильнее предыдущей.
Она очень красивая. И потрясающе пахнет. Все его внимание сейчас полностью сконцентрировано на ней, все ощущения связаны исключительно с ней. Шерлок еще никогда, ни разу в жизни не был настолько… сильно сконцентрирован… на другом человеке… И никогда, ни разу в жизни… еще ни разу… ему не было это… настолько… приятно… Настолько, что… что… Мысль обрывается, не успев закончиться — и вся реальность превращается в одну яркую вспышку эйфории, в которой не остается ничего, кроме ее глаз с расплывшимися почти на всю радужку зрачками, куда он бесконечно проваливается, задыхаясь от удовольствия.
IV. ПрикосновенияIV. Прикосновения
Ей нравится его трогать. Раньше Шерлок думал, что это часть игры, очередная провокация или манипуляция, или то и другое вместе. Но ей просто нравится. Ему поначалу сложно понять и сложно привыкнуть, как бывает трудно привыкнуть к появившейся в доме кошке, которая постоянно путается под ногами и лезет на руки по каким-то совершенно своим, кошачьим соображениям, непонятным человеку. Но потом привыкаешь. Начинаешь воспринимать, как нечто само собой разумеющееся. А в один прекрасный момент осознаешь, что тебе чего-то не хватает, если она не валяется у тебя под боком и ее нельзя почесать за ухом. На этой, последней стадии, Шерлок заводит дурную привычку воспроизводить ее образ в чертогах. Его воспоминания с трудом можно назвать эротическими фантазиями: чаще всего в них нет ничего эротического. Просто ему иногда не хватает ее прикосновений. Это называется «скучать». Когда люди скучают, они, как правило, пишут «скучаю» и «давай увидимся» — он находил такие сообщения на ноутбуке и в телефоне Джона. Но Шерлок так не делает, и тому есть масса объективных и субъективных причин. Они видятся, когда могут, в остальное время у него есть воспоминания в чертогах. Но так будет потом. А поначалу — ему сложно понять и сложно привыкнуть.
Это начинается сразу, еще в Пакистане. Когда они еще лежат в кровати, и его сознание еще пытается прийти в себя от той огромной дозы гормонов и ощущений, которую ему только что пришлось переварить.
— Надеюсь, тебе понравилось, — говорит Ирэн, по-кошачьи прижимаясь к его плечу. Интонация у нее тоже кошачья, мурлыкающая. Ему нравится интонация. Как и все остальное. Это очевидно, но она все равно спрашивает… Потому что хочет, чтобы он что-нибудь ей сказал — делает Шерлок несложное умозаключение.
— Это… помогло снять накопившееся напряжение, — честно делится он своими выводами. Ирэн тихо смеется, а он смотрит на нее с недоумением и интересом. Потому что не понимает, что смешного он сказал. И вдруг осознает, что раньше никогда не слышал, как она смеется. Значит, он все сказал правильно. Если люди смеются, они не чувствуют напряжения. Шерлок думает о том, что хотел бы слышать ее смех чаще. Хотел бы «наладить нормальные отношения», и теперь немного понятнее, что это может значить: когда она смеется. Даже если он не может понять, из-за чего.
— Что смешного я сказал? — все-таки спрашивает он, поджимая губу.
— Шерлок, ты можешь просто ответить на вопрос?
Он молчит, вздыхает, а потом отвечает:
— Мне понравилось. Хотя я не понимаю, почему тебя так интересуют совершенно очевидные и примитивные физические реак…
— Зануда, — полушепотом говорит она ему на ухо и смеется снова. — Ты зануда.
Ее пальцы медленно движутся вниз по его груди, и он так же медленно следит за ними взглядом.
— А тебе? — спрашивает он. — Понравилось?
Ее губы касаются кожи возле его уха, и теперь ее теплое дыхание кажется прохладным на влажной от поцелуя коже.
— Понравилось, — отвечает она теперь уже совсем шепотом.
Шерлок следит за пальцами, пальцы скользят вверх по его предплечью.
— Ты меня трогаешь, — сообщает он очевидное.
Ирэн отстраняется и с любопытством смотрит на него.
— Да.
— Тебе… было недостаточно? То есть, ты хочешь повторить? — спрашивает он. Это звучит, как предложение. И его это совершенно не смущает.
Теперь она просто улыбается, очень довольно и немного ехидно.
— Нет. То есть, я не против повторить… Но вообще-то мне просто нравится тебя трогать. Тебя можно трогать — и я тебя трогаю. Можно?
— Можно, — кивает Шерлок, немного помолчав. Если ей нравится, то пусть. Тем более, ему тоже… скорее приятно. Просто непривычно.
«Наладить нормальные отношения» — это когда она смеется и трогает его, когда ей хочется. И еще кое-что, важное. О чем у них не было времени поговорить до того, как…
— Насчет нормальных отношений, — говорит Шерлок. — Которые тебе хочется наладить…
— М?..
— Не нужно больше использовать меня вслепую.
Ирэн хмурится, вздыхает и тут же усмехается.
— Хорошо, буду использовать тебя только по предварительной взаимной договоренности.
— Отлично.
— Отлично?
— Да, меня все устраивает. Можешь дальше трогать меня, если хочешь.
У них есть еще три дня в Пакистане. Раньше Шерлок называл это «им нужно провести еще три дня в Пакистане» — для того, чтобы убедиться, что трюк с ее фальшивой смертью удался. У них есть три совершенно свободных дня, чтобы заняться чем угодно. Раньше он называл это «когда будет совершенно нечем заняться». Ирэн тащит его на местный базар, точнее, она идет туда — а он тащится за ней, потому что базар в Исламабаде — слишком опасное место, чтобы оставлять ее одну. Они идут между рядами фруктов, гор орехов и бобов в огромных блюдах, специй в блюдах поменьше, дешевых блестящих браслетов, каких-то тканей и ковров… И он держит ее за руку. Потому что так безопаснее и она не потеряется, говорит себе Шерлок. Это правда, но не целиком. Остаток правды в том, что ему просто нравится держать ее за руку.
Когда они останавливаются возле прилавка с местными ароматическими маслами в вычурных разноцветных флакончиках, Шерлок делает вид, что его это не интересует, и рассеянно наблюдает, как она перебирает их пальцами, принюхивается, раздумывает. А потом как бы между делом дает ей одну из бутылочек.
— Это возьми.
Кус аттар, кодистиллят сандала с ветивером. Ирэн смотрит на него с любопытством, но ничего не говорит и покупает флакон. Она будет пахнуть так все оставшиеся три дня. Здесь кус аттар кажется запахом пустыни — сухим, как крошащаяся в пальцах древесная щепка. И еще кажется, будто Шерлок оставил на ней свой отпечаток. Словно теперь она принадлежит ему. По крайней мере, отчасти. Шерлоку нравится думать, что она увезет эту бутылочку из темного стекла с собой. Он сам не увезет с собой ничего, потому что это слишком сентиментально, и он снова малодушно перекладывает на нее ответственность за сентиментальные вещи. Может быть, потом он заберет у Джона ее камерафон в качестве извинения за то, что ей приходится быть сентиментальной чаще, чем ему… Но это будет потом. А пока у них есть три дня, и Шерлок щедро позволяет ей делать все, что угодно. Все, что ей хочется.
Это исследовательский интерес, говорит он себе. Он хочет выяснить, как она будет себя вести. И это правда, но не целиком. Остаток правды в том, что ему хочется запомнить о ней как можно больше за оставшееся время. Потому что он не увезет с собой ничего, кроме воспоминаний, и потому что он не знает, когда увидит ее снова. Шерлок разрешает ей скачивать фильм Хичкока на свой ноутбук, а потом, когда они смотрят его вместе, Ирэн снова смеется — над его комментариями к фильму. Он запоминает ее смех и что ей нравится Хичкок. Он разрешает ей улечься себе на грудь, когда валяется на кровати с книгой — как кошка, она совсем как кошка. Ирэн забирает у него книгу и уверенно заявляет, что он скоро начнет скучать, а ей совсем не нравится, когда Шерлок скучает в ее присутствии. Он спрашивает, что она собирается делать по этому поводу, хотя прекрасно понимает, что… Он запоминает тепло и вес ее тела, подробно запоминает все, что происходит дальше — в этот раз он старается делать все как можно медленнее, чтобы как можно лучше запомнить. Запах, вкус, тактильные ощущения. Шерлок может воспроизвести их в любой момент во всех подробностях. Но очень редко так делает, потому что это… слишком. Слишком чувственно и телесно. И слишком сильно хочется, чтобы Эта Женщина оказалась рядом по-настоящему, а не в его голове.
Намного чаще он вспоминает ее будто бы случайные касания, когда она проходит мимо: плечо, рука, спина, бедро… Она касается его так, словно каждый раз хочет заново убедиться, что он все еще здесь. И когда Шерлок воссоздает в памяти ее прикосновения, они напоминают ему, что Ирэн где-то существует на самом деле, пусть даже далеко. Что она настоящая. Что когда-то он ее спас и разрешил ей себя трогать. И это до сих пор не изменилось. Это очень важно: что ничего не изменилось.
В конце Шерлок запоминает аэропорт. Запоминает, что у ее губ вкус кофе из картонного стаканчика, который он сам купил ей двадцать минут назад, запоминает ее пальцы на своей щеке и ладони, ее спину среди толпы, когда она идет к посадочному терминалу. Кажется, он за всю предыдущую жизнь не запоминал столько бесполезной информации о другом человеке, сколько за эти три дня. И, кажется, он вовсе не считает ее такой уж бесполезной, раз дал себе труд запомнить. Потом Майкрофт с Джоном решат, что от случившегося в Пакистане Шерлоку будет очень плохо, и будут пытаться от него все скрывать. Они не знают, что в действительности произошло, и что на самом деле в Пакистане ему, кажется, было очень хорошо. Кажется, он был вполне счастлив эти три дня.
V. Синяки и царапиныV. Синяки и царапины
«Нормальное» свидание весной в Париже — то есть, такое, каким его себе представляют «нормальные» люди — должно включать в себя какую-нибудь прогулку по набережной, какой-нибудь хороший ресторан, какое-нибудь шампанское, какую-нибудь романтическую музыку, какие-нибудь поцелуи на каком-нибудь мосту… У них, разумеется, не будет никакого «нормального» свидания. Вероятно, у них в принципе не может быть ничего «нормального». Шерлок не сказал бы, что его это огорчает.
Он приедет во Францию расследовать запутанное убийство. Без Джона, у которого работа. Она прочитает об этом в газетной заметке и напишет ему сообщение с незнакомого номера, но он сразу поймет, от кого оно. «Удивительно, но я тоже в Париже», — дальше адрес отеля и номер комнаты. У него билеты на утренний самолет и расследование закончилось буквально час назад. Словно Эта Женщина знала, когда именно он найдет убийцу. Может быть, и знала… От нее всего можно ожидать.
Шерлок слишком глубоко и шумно вдыхает весенний парижский воздух. Пахнет недавним дождем, бензином, цветами и свежими багетами из соседней булочной. Он еще не решил, как ему относиться к странному теплому и тяжелому ощущению в груди, которое возникает, когда он читает сообщение, но на всякий случай идет до отеля пешком, чтобы успокоиться. Хорошо, что он взял билеты на утро. Если бы пришлось их менять, он чувствовал бы себя еще более странно.
Отель совсем маленький, на такой же маленькой тихой улице. Она все делает правильно. Эта Женщина почти всегда делает все правильно. А когда она делает что-то неправильно, причина странным образом неизменно оказывается в нем, в Шерлоке… Почему-то эта мысль сейчас кажется приятной. И почему-то у двери номера ставшее уже вполне спокойным эмоциональное состояние снова превращается в очень странное. Но он стучит. И она открывает, почти сразу. Шерлок даже не успевает толком разглядеть ее, стоящую в дверном проеме, потому что она притягивает его к себе и целует, так откровенно и настойчиво, что у него перехватывает дыхание.
У ее губ тот же самый вкус. Такой, каким он его запомнил. Ирэн тянет его в номер, прижимается спиной к стене, а он упирается в эту стену предплечьем и отстраняется, чтобы перевести дыхание. И молча смотрит на нее. На глаза, на нос, на губы, на линию скул и подбородка, едва удерживаясь от желания дотронуться, провести пальцами, почувствовать — словно одного взгляда недостаточно, чтобы убедиться, что она действительно здесь.
— Привет, — говорит Ирэн, улыбается и снова притягивает его к себе за талию — и так он чувствует, что она, безусловно, здесь, уже слишком сильно, почти до звона в ушах.
— Тебе не кажется, что твой план нашей встречи чересчур… физиологичен? — спрашивает Шерлок, отчего-то очень хриплым голосом.
— А ты планировал весь вечер играть со мной в шахматы? — ехидно интересуется она и еще сильнее прижимается к нему, до его прерывистого судорожного вздоха. Он не планировал ничего. И сейчас планировать уж точно не будет. Это по-прежнему до странности похоже на химическую зависимость… Невозможно остановиться, если начал. А он уже начал. Они начали.
— У тебя есть шахматы? — спрашивает Шерлок, стараясь, чтобы голос звучал как можно невозмутимее.
— У них тут есть, в номере. Мило, правда?
— Потом… — почти шепотом говорит Шерлок, наклоняясь к ее лицу.
Он давно ее не видел. Он хотел бы поговорить с ней. И шахматы тоже… Он хотел бы всё. Но тело, глупое примитивное тело, настойчиво требует от него начать с самого глупого и примитивного. Шерлок раздражается. На то, что у Этой Женщины, в очередной раз, так легко вышло сбить его с толку, и на то, что он сам, в очередной раз, так легко поддался на совершенно примитивный трюк… От раздражения он слишком сильно, почти агрессивно вжимает ее в стену и впивается губами в ее губы. Она хочет его, его тело хочет ее… Шерлок согласен.
Он торопливо забирается рукой под ее юбку, чересчур торопливо, словно хочет побыстрее покончить с этой необходимостью. Очень, до головокружения приятной — но все же необходимостью. Его раздражает необходимость. Фактическое отсутствие рационального выбора. Неизбежность подчинения инстинктам. И он хочет как можно скорее выплеснуть слишком сильное желание, диктующее, как ему себя вести… Может быть, прямо здесь, у стены — думает он, пока Ирэн стягивает с него пальто, пока пальто падает на пол… Нет. Не настолько. Он не готов так сильно поддаться элементарным физическим реакциям и… эмоциям. Не так.
Шерлок подхватывает ее под бедра и поднимает в воздух так резко, что она удивленно охает, вцепившись руками ему в плечи, но тут же довольно улыбается. Ирэн продолжает улыбаться, пока он несет ее в сторону кровати.
— Я тоже, — тихо говорит она, наклоняясь к его уху.
— Что «ты тоже»?
— Тоже очень соскучилась.
Он выразительно вздыхает и садится на кровать, так что она оказывается у него на коленях.
— И не злись на меня. Потому что я тоже соскучилась, — очень серьезно говорит она, пристально глядя ему в глаза. — Впрочем, нет… можешь злиться.
Он удивленно вздергивает брови, а Эта Женщина снова наклоняется к его уху.
— Люблю агрессивный секс, — шепотом, таким тоном, словно она решила, что предыдущая реплика недостаточно вывела его из равновесия… Впрочем, почему «словно»? Скорее всего, именно это она и решила, и именно в этом и состоит ее план. Изначально.
— Я заметил, — отвечает Шерлок, пытаясь сохранить бесстрастный тон. А потом она кусает его за ухо.
Это очень неожиданно и должно быть больно, но почему-то нет. Почему-то приятно. Почти до головокружения, до желания стиснуть пальцы на ее бедрах, притянуть ее ближе и… черт с ним. Черт с ней. Со всем, что он думал о собственных реакциях, эмоциях и контроле. Это похоже на первую сигарету после нескольких месяцев в завязке. Это и есть что-то очень близкое к тому. Он еще успевает подумать о том, реагировал бы он на Эту Женщину иначе, если бы мог видеть чаще… начал бы воспринимать, как нечто само собой разумеющееся, как ежедневный утренний перекур после кофе … или это было бы, как кокаин, когда нужно постоянно увеличивать дозу… или…
Кружится голова. Уже не «почти». Он чувствует ее пальцы, очень быстро расстегивающие пуговицы на рубашке. Ее губы и ее зубы у себя на шее. Опять приятно. Он отчего-то уверен, что если она укусит сильнее, будет только приятнее. Она знает, конечно, что ему понравилось, она разбирается… Шерлок чувствует ее ладони у себя на спине, ее ногти у себя на спине — и, не выдержав, тихо стонет, и впивается пальцами в ее бедра, впивается губами в ее шею. Возможно, останутся синяки. У нее, и у него тоже. Даже наверняка. И царапины от ногтей. Черт с ним, черт с ним, черт с ним. Слишком хорошо, слишком хочется еще, чтобы думать… Чтобы думать.
Потом они действительно играют в шахматы. Шерлок выигрывает, конечно. И удивляется тому, что происходившее получасом ранее ничуть не мешает умственной деятельности. Возможно, даже наоборот. Но он не готов разбираться в этом прямо сейчас, и не хочет тратить время — у них и так слишком мало времени. На шахматы и на все остальное. У него утром самолет. Он будет думать об этом потом. Синяки и царапины, оставшиеся после их встречи, будут постоянно напоминать еще несколько дней. И Шерлок будет прятать их от Джона. Он никогда раньше не прятал такие вещи от него, да Джон бы и не дал: он врач, и всегда порывается осмотреть малейшее повреждение. Но теперь все по-другому. Его тайные синяки и секретные царапины, про которые он Джону ничего не расскажет. Как не рассказал про разговор у камина. И про Пакистан.
Когда от следа зубов на предплечье останется лишь бледное желтоватое пятно, Шерлок сделает несколько важных выводов. Первый будет заключаться в том, что присутствие Этой Женщины действительно способно стимулировать работу его мозга, когда он не отвлекается на эмоции и физическое влечение. Второй — в том, что секс на некоторое время полностью или почти полностью купирует последнюю проблему. Третий — в том, что он хотел бы видеть ее чаще. Шерлок не видит в этих рассуждениях ничего сентиментального. Единственная действительно сентиментальная вещь — его странное, никак не объяснимое сожаление, что синяки и царапины прошли слишком быстро.
Продолжение...
Шерлокообзорам
@темы: фанфикшон, Ирэн, чудо-трава, шерлен, мы писали мы писали наши пальчики устали, комедийный балет "Любовь глазами сыщика", майндфак, Шерлок
-
-
25.02.2014 в 10:16-
-
25.02.2014 в 10:56-
-
25.02.2014 в 11:52Можно утащить?
-
-
25.02.2014 в 12:16А почему странный?
-
-
25.02.2014 в 13:21Р@збойница, это хорошооо ) что он так не только автором пишется, но и читателем читается
Я не плешь, я гордая тонзура, можно )
Сельха, он весьма бессюжетный и метафоричный для текста такого размера )
-
-
25.02.2014 в 16:29Хочу еще, браво!
В рамках этой пары по мне так лучше что-то такое бессюжетное, тонкое и сильное... Это так про них.
Я бы читала и читала, блуждала бы и блуждала по этим Чертогам.
-
-
25.02.2014 в 16:41-
-
25.02.2014 в 17:04-
-
25.02.2014 в 22:45-
-
25.02.2014 в 22:57Кивает, дааа! Именно.
*продолжает старательно писать*
пишите, пишите
Мне нравится, как он пытается навести порядок и систематизировать даже "бесполезную" информацию.
-
-
25.02.2014 в 22:59-
-
26.02.2014 в 02:25-
-
26.02.2014 в 03:07у него носки по порядку разложены, он страшный человек )))
Сельха, А вслух такое - только скрипкой...
Да!
bess_mond, спасибо огромное ))))
-
-
26.02.2014 в 21:15-
-
26.02.2014 в 21:29Это прекрасно.
Эта часть воспринимается иначе,как тот самый каскад биохимических реакций в организме-строго последовательно и логично: раздражитель-реакция-отсутствие раздражителя-реакция. Ах, как же мне это нравится!
— Ты твердо вознамерилась умереть из-за неуместных биохимических реакций?
Полагаю, что она тоже весьма последовательна в этом вопросе
Пищу от восторга!
-
-
26.02.2014 в 22:16автор вдохновляется хвалебными комментариями ) а еще больше вдохновляется, когда понимает, что читатели увидели и почувствовали то, что он хотел передать.
-
-
26.02.2014 в 22:30-
-
26.02.2014 в 22:40Она сможет, я в нее верю...
-
-
26.02.2014 в 22:50С ним по-другому низзя
Я прочитала. Традиционно хочется еще.
Темп повествования мне, правда, больше импонирует в первой части. Но тут обязывает ситуация, ибо коварная тетенька слишком коварна
Вообще мне очень нравится Ирэн "из головы" Шерлока, и все их отношения с точки зрения его анализа. Как же все банально, казалось бы, но есть всегда "но". И ситуация СЛОЖНАЯ, да.
мне кажется, я теперь всегда буду это цитировать
Гениальная фраза:
Тело — твой личный идиот, который всегда с тобой.
Обожаю у Вас эти вещи.
-
-
26.02.2014 в 22:58Та с ним вообще непонятно как можна...
Темп повествования мне, правда, больше импонирует в первой части.
С темпом, я чувствую, в этом тексте вообще будут твориться странные вещи ))))))
И ситуация СЛОЖНАЯ, да. мне кажется, я теперь всегда буду это цитировать
Ну вот лично я это цитирую постоянно ))))) Ибо истинная правда ))))))
Гениальная фраза:
Тело — твой личный идиот, который всегда с тобой.
Мне она аж самой нравится...
Спасибо
-
-
26.02.2014 в 23:26"Странности" с темпом повествования - это канон )))))
-
-
26.02.2014 в 23:30-
-
26.02.2014 в 23:38да и не только за этоИ разрази его гром, если он хотя бы приблизительно представляет себе, почему она так реагирует
Кажется,это крайне редко,когда Шерлок чего-то не понимает или не представляет, но не считает нужным с этим что-нибудь сделать. Аааааааа*__*
-
-
01.03.2014 в 00:53читать дальше
*оставила картинки и убежала*
-
-
01.03.2014 в 00:56-
-
01.03.2014 в 11:05-
-
09.03.2014 в 13:42Шерлок много думает, но все равно, бедняжка не может вместить в голову все, что нужно.
Интересно, о чем он будет думать, когда опять сможет это делать.
-
-
09.03.2014 в 13:43-
-
09.03.2014 в 19:30-
-
10.03.2014 в 10:15