Долихокефалофил || ХЮЩО больше изнутри || Jackass of all trades
Текст перестал влезать в пост, поэтому держите второй пост с ним! Тут новый кусок, где наконец появляется Захер-Мазох. А также сноски, добавленные в оба поста (одна должна была быть еще в прошлый раз, но я ее потеряла при копировании, простити...)
УПД: Кончил, закурил
Выложено целиком. Приятного чтения! 
Название: Всего лишь секс
Канон: Good Omens
Автор: Crazycoyote, Cirtaly, Vedma_Natka
Бета: Katze_North
Размер: 12 839 слов вместе с примечаниями
Пейринг/Персонажи: Кроули/Азирафель
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все началось в тот момент, когда Кроули нашел у Азирафеля в магазине компьютер. И решил, что на нем непременно должен появиться интернет, которого там никогда раньше не было. Но сочетание глобальной сети с односолодовым виски иногда приводит к очень странным идеям.
Примечание/Предупреждения: wing!kink, катоптронофилия, односолодовый виски, жесткие извращения в сфере интерьерного дизайна
Читать на фикбуке| на АО3
Часть 1
Часть 2— Все к лучшему! Будем считать доказанным, что летать во время секса можно. Само получается. Хотя и правда опасно, — сделал вывод Кроули и сам порадовался тому, какой он у него получился последовательный и логичный. Ангел-то наверняка не в состоянии так внятно рассуждать. Вон, до сих пор не может успокоить дыхание, и зрачки такие огромные.
— Над елками летать не буду и тебе не дам! — сразу предупредил Азирафель, оглянулся и вспомнил о важном: — Кстати, у нас для этого есть кровать. Не зря же ты ее исправлял и оснащал умным матрасом!
Он надеялся, что мысль про собственные достижения чуть приободрит Кроули, все еще потирающего макушку и выглядящего довольно раздосадованным.
— Над какими елками?.. — опешил демон в первый момент. Но потом сообразил и тоже уставился на кровать. А после — на Азирафеля. Сочетания его с кроватью в одной комнате сейчас было достаточно, чтобы тестостерон вернулся, будто и не пропадал от этого досадного недоразумения. Кроули слегка привстал и склонился к ангелу, заключив его в объятья одновременно из обеих рук и обоих крыльев. — Вообще-то елки — это очень… возбуждающе. Адреналин он, знаеш-шь… бодрит, — севшим голосом сообщил Кроули, глядя Азирафелю прямо в глаза. И снова зашипел, потому что представлять это все и впрямь было… ух, как было. Но Кроули постарался взять себя в руки и практически ровным тоном резюмировал: — Впрочем, кровать тоже хорошо, особенно с таким крутым матрасом, — после чего, схватив Азирафеля покрепче и взмахнув крыльями, перенес их обоих на постель. Сцена вышла почти как на той картинке из интернета. Кроули аж загордился собой — момент вышел очень романтичный. Он даже не стал на себя раздражаться за всплывшее в голове дурацкое слово «романтичный».
Азирафель опять прикусил язык, чтобы удержать слова в себе, только крепче ухватился за Кроули, пока тот его тащил по воздуху, и взмахнул крыльями. Если бы он сказал то, что хотел, они бы начали ссориться. По крайней мере, так гласил опыт общения с Кроули: если его попросить ехать помедленнее, он только ускоряется и вообще не понимает, почему Азирафель не любит, когда Кроули просит чего-то очень опасного. Не понимает, что Азирафель не может оставаться без него. Особенно теперь.
Жест у Кроули, несмотря на его легкомысленные слова, вышел и правда красивый, и Азирафель хотел было похвалить его. Но сейчас ангел чувствовал себя слишком сбитым с толку мысленными картинками, в которых они оба падали с высоты и ломали крылья о ветви деревьев. Поэтому ограничился коротким:
— Отличная кровать, — и потянулся к губам Кроули, решив, что лучше продолжить то, что они начали, а елки обсудить потом.
На самом деле, к кровати Кроули испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он был доволен, что Азирафель оценил его труды, с другой — было ужасно досадно, что сам Кроули не вспомнил про нее первым. Хотя должен был! У кого тут, в конце концов, опыт? И почему ангел до сих пор соображает лучше, чем он? Будто Кроули недостаточно старается, чтобы Азирафель не соображал вообще… Так что поцеловал он ангела со всем старанием, на которое был способен. А потом продолжил, с не меньшим рвением. План на ближайшее время заключался в том, чтобы найти у ангела все эрогенные зоны, которые Кроули не успел найти до того, как они шандарахнулись о потолок. А также поцеловать Азирафеля везде, где его хотелось поцеловать, то есть, везде вообще. И Кроули принялся претворять этот план в жизнь так усердно, что вскоре ангельские крылья затрепетали — и они снова начали взлетать.
— За кровать держис-сь, крепко, — велел Кроули, пытаясь сообразить, как бы не взлететь самому. И довольно быстро сообразил, так что они оказались в очень причудливой позе, в которой ноги Кроули оплетали ноги Азирафеля достаточно крепко, чтобы они не поднимались к потолку. Иногда быть змеей очень удобно. И приятно, потому что обвивать Азирафеля было еще лучше, чем просто обнимать. Еще ближе. У Кроули по-прежнему был весь его ангел целиком, и он собирался пользоваться каждой секундой и каждым моментом выпавшего на его долю неожиданного счастья. Так что немедленно вернулся к исполнению своего преотличного плана, следующий пункт которого включал левое плечо Азирафеля, которое срочно нужно было целовать, и точку чуть выше и правее поясницы, до которой нужно было добраться рукой.
Пока Кроули старался, Азирафель держался за кровать, как и было сказано, и при этом чувствовал себя несколько неуютно. Нет, ему по-прежнему было очень приятно все происходящее, но он очень четко ощутил границы книжного теоретического знания. Возможно, просто потому что в книжках не писали о занятиях любовью с демоном, который способен превращаться в змею. А возможно потому, что настал момент, когда требовался практический навык. Ангелу пришло на ум сравнение с полевой хирургией. Ты можешь сколько угодно раз прочитать, как накладывать шину или принимать роды, но в ситуации, когда прямо перед тобой кто-то начинает впадать в травматический шок, ты можешь только протянуть руку и велеть ему исцелиться. Но не пытаться делать вид, что ты земной врач.
Поэтому Азирафель с благодарностью заулыбался своему демону, который, наоборот, вел себя очень уверенно, и вообще! Его стоило похвалить сильней, потому что он заслужил. Он честно попытался, однако вместо похвал первым из груди вырвался непристойный стон, но ангел решил, что в их случае это тоже считается. Он несколько неуверенно провел рукой по плечу Кроули, продолжая раздумывать, что же делать дальше. Сам Кроули при этом не раздумывал, он действовал. И когда на него так реагировали, был готов удвоить усилия… и все же умудрился в какой-то момент заметить, что вид у Азирафеля не только довольный, а еще и растерянный. «Как невинная девица, которая внезапно оказалась в постели с каким-то стремным типом», — сопоставил Кроули и немедленно испытал очередной приступ умиления. Какой-то особенно сильный, охвативший его целиком, так что у него перехватило и без того сбившееся дыхание. Чтобы от него спастись, Кроули срочно поцеловал Азирафеля прямо в недоуменно приоткрытые губы и, пережив очередное стадо кочевых слоноподобных мурашек на спине, постарался сказать то, что в таких случаях, по его представлениям, должны были говорить нормальные типы, а не кто-то вроде него.
— Ты не волнуйся, я все сделаю как нужно. Расслабься и получай удовольствие, — проговорил Кроули, и заботливый и нежный тон у него вышел как-то сам собой. Так что он сам себя испугался, немедленно снова поцеловал ангела, не дав ему ответить, и тут же задумался, что в книгах, которые тот читал, могли понаписать той еще ерунды. О чем счел нужным немедленно сообщить: — И про книжки не думай, если там вдруг какая-нибудь пакость написана. Мало ли что люди пишут! Маркиз де Сад — скучный тип без фантазии, за ним все потом еще сотню лет доделывать пришлось, чтобы что-то нормальное вышло. А Захер-Мазох на самом деле был довольно славный, хоть и пришибленный... — где-то на этом месте Кроули осознал, что говорить, как нормальный тип, у него не получается категорически, и задумчиво замер, настороженно глядя на Азирафеля.
Тот в свою очередь так же категорически и полностью был не в состоянии контролировать выражение своего лица, свой голос и свое дыхание, поэтому смотрел в ответ со всем восхищением и умилением, которое почти всегда испытывал, когда Кроули делал вот так. Как сейчас. Когда выражал нежность, а потом сам этой нежности пугался и выставлял колючки, как дикобраз.
— Ты… читал? — с трудом проговорил Азирафель, решив, что все-таки стоит поддержать разговор. По крайней мере попытаться.
— Ничего я не читал, — привычно соврал Кроули, которому очень хотелось зажмуриться от того, что ангел вдруг снова начал сиять прямо ему в лицо. Не пойми с чего. Наверное, от радости, что Кроули иногда книжку в руки берет. — Про них сложно не знать, если хоть иногда с людьми разговариваешь и в интернет заходишь.
— О, не надо врать, милый, — ласково попросил его Азирафель, снова погладив по плечу. — Вряд ли в интернете кто-то может написать, какой славный был Леопольд. Ты был с ними знаком, да?
— Леопольд! — возмущенно фыркнул Кроули прежде, чем успел хоть что-нибудь подумать. И только после этого вспомнил еще одну книжку Захер-Мазоха, которую «не читал». И которая раньше казалась ему дурацкой, а сейчас — безобразно возмутительной. Так что он даже издал звук, похожий на нечто среднее между шипением и рычанием. Контролировать поведение тестостерона сейчас было как-то сложно. — Ты тоже был с ним знаком. Интересно, зачем бы тебе?.. — Кроули постарался сказать это небрежным тоном, но не был уверен, что вышло. К тому же он все это время продолжал пытливо сверлить Азирафеля глазами.
Ангел мягко улыбнулся в ответ, продолжая искренне сиять глазами. Скрытая агрессия демона ему не очень понравилась, и захотелось как можно скорее его успокоить. Поэтому он не стал отвечать резко или хоть капельку саркастично. Он улыбнулся еще ласковей и бережно провел ладонью по изгибу крыла Кроули, ощущая, какие тут твердые перья, чтобы было можно летать далеко и высоко.
— Не стоит ревновать, Кроули, — и его улыбка стала ироничной. Самоироничной. — Я все еще не знаю, что делать дальше.
Кроули снова непроизвольно фыркнул. Подумав, что вот уж сейчас дело точно не в сексе, а как раз наоборот. Этот галицийский паршивец в свое время накатал три десятка страниц рассуждений о «духовной любви» и «возвышенных чувствах»**, и сейчас они жутко бесили Кроули все целиком. И оттого, что Азирафель снова на него сиял своей улыбкой, почему-то бесили только больше. Демону немедля представлялось, как ангел вот с таким же лицом беседует о сущности любви со «славным Леопольдом», и это бесило страшно. Некоторые обороты там, в книжке, которую Кроули нисколечко не читал, были такими, будто их прямо за Азирафелем записали и в неизменном виде в текст перенесли. Собственно, по мнению Кроули, это было единственное во всей истории стоящее, а все остальное — редкостная чушь, явно демонстрирующая, что почти ничего из сказанного Азирафелем «славный Леопольд» не понял. Но признаваться во всем этом ангелу Кроули уж точно был не готов. В ревности тоже был не готов, но уже спалился…
— Вовсе я не ревную. Делать мне больше нечего… — пробурчал Кроули вслух, зачем-то отрицая очевидное всем присутствующим.
Ангел в ответ стремительно перестал сиять и машинально, совсем не думая, как это будет выглядеть со стороны, вцепился в Кроули, будто тот собрался убегать. Руками, крыльями — собой. Вид у демона сделался ошарашенный, но Азирафель его отпускать был не намерен. Потому что Кроули действительно собрался опять убегать, пусть не физически, и ангелу надоело это терпеть.
— А вот я ревную, — ровно сказал он. — Потому что ты занимался сексом со смертными, а со мной уже четверть часа только говоришь о нем.
Азирафель замолчал и пристально уставился на своего демона, который сделался настолько растерянным, что даже рот открыл. Смотрел ангел очень серьезно и чуть ли не мрачно. Не только из-за ревности. Ангелам она не свойственна настолько, что люди даже думают, что не положена. Азирафель так тоже считал до недавнего времени, и от осознания, что она пришла и сидит, как ком мерзкой грязи у сердца, ангелу хотелось закричать на Кроули, какой он идиот.
Сохранять же улыбку ему мешала главная проблема. Которой было уже шесть тысяч лет. Ангел привык к ней и не обращал внимания. Он даже не думал о ней, как о проблеме. В конце концов, ангелы созданы, чтобы любить, и Господь никогда не обещала, что любовь эта будет взаимной. Она также никогда не говорила, что невзаимная любовь — это плохо. Ведь любовь — счастье сама по себе. Иногда быть рядом и вспыхивать, как солнце, от его такой естественной любви ко всему живущему. От того, как даже его злодеяния каким-то удивительным образом идут на пользу. «Часть той силы…» — иногда Азирафелю казалось, что это он сам шептал Гете на ухо с правого плеча, потому что всегда видел эту силу перед собой. И не мог не восхищаться.
Но после неслучившегося Апокалипсиса, когда ангел увидел, как сильно Кроули нуждается в этой любви, увидел, что любовь взаимна, ему постоянно было подспудно нехорошо. От того, что Кроули продолжает отталкивать его любовь. От того, что зажмуривается от ее сияния. От того, как сильно она ему нужна, а ангел не может до него достучаться и помочь. Вот это было не просто нехорошо. Это было больно.
«Что-что ты делаешь?..» — хотелось глупо переспросить Кроули. Мысль, что ангел его, во-первых, ревнует, во-вторых, к смертным, в-третьих, из-за секса, в голову никак не лезла. Это Кроули тут… а Азирафель-то чего?.. И вообще, он ангел, в конце концов!
— Ангелы не ревнуют, — наконец смог он изречь что-то внятное. — Им не положено. У вас наверняка даже инструкция на этот счет есть. Из десяти пунктов, — от привычного сарказма в голове сделалось несколько легче, а то Кроули уже начало казаться, что она у него сейчас лопнет.
Азирафель внезапно для самого себя засмеялся, продолжая на всякий случай хвататься за своего демона, который вздрогнул и вытаращился на своего ангела с испугом. Потому что смеялся ангел сейчас совсем не своим смехом. В нем была горечь и жестокий сарказм, какой всегда был свойственен Кроули. Как будто они снова поменялись телами. Возможно, это было резко. И невежливо. И вообще хамство, учитывая, чем они тут занимались. Но инструкции! Небесные Инструкции! Демон говорит о них сейчас! Вот именно сейчас! Это было невероятно смешно и невероятно грустно одновременно.
Отсмеявшись, Азирафель с печалью и горькой иронией уставился на Кроули и сказал так, что демон, возможно, ощутил, что смотрит в зеркало.
— Ангелам много чего не положено. Но посмотри на нас.
— Ты в порядке?.. — очень обеспокоенно спросил Кроули, даже не собираясь сейчас скрывать свое беспокойство. Потому что тот явно был не в порядке. И что хуже всего — это с ним было, со всей очевидностью, из-за Кроули. А он ничего не понимал! Но нужно было что-то делать, поэтому Кроули, не дожидаясь ответа Азирафеля на вопрос, для начала взялся за ту часть, в которой у него была хотя бы относительная ясность понимания. — Не стоит ревновать, честное слово. Они все уже умерли, и навещать их в посмертии у меня нет совершенно никакого желания! — выпалил он первое, что ему в голову пришло. Кажется, вышло не очень утешительно. По этому поводу Кроули вздохнул. И еще потому, что невозможный факт все-таки вместился в голову: ангел его ревнует по поводу мелких интрижек дьявол-его-помнит-скольки-летней-давности. И Кроули только что это все признал вслух.
— Спасибо, родной, я очень это ценю, — ответил Азирафель только на последнюю фразу, потому что пока не знал, что отвечать на первую.
С его точки зрения, не в порядке был Кроули, причем уже давно, а у Азирафеля все было отлично. Он просто наконец-то говорил прямо, что думает, и это огромное облегчение. Однако от такого явного беспокойства Кроули горечь и печаль медленно начали исчезать, и Азирафель даже слегка ослабил хватку, хотя бы крыльями больше не пытался держаться за него.
— Да и вообще с ними было скучновато, не как... сейчас. Не к чему и ревновать, — еще на всякий случай утешил Кроули, на ходу зачем-то замявшись и не сказав «не как с тобой». И тем более не рассказав, что с теми людьми он и на десятую долю так не волновался и не переживал, как с Азирафелем. Потому что они ничего для него не значили. В отличие от его единственного и неповторимого ангела.
Азирафель изучающе оглядел демона и снова начал расплываться в улыбке. Возможно, она опять напугает Кроули, и он опять начнет защищаться не пойми от чего, но ангел просто не мог удержаться. Комок грязи у сердца испарился, и ангел подумал, что ревность возникает, когда ты не уверен, что тот, кого ты считаешь своим, на самом деле твой. А Кроули принадлежал ему и всячески это демонстрировал. Осталось только как-то доказать ему, что ангел у него тоже его собственный и ничей больше.
Что-то говорить Азирафель больше не хотел. Слова всегда мало помогали, тем более с Кроули. Они оба все время несли чушь, а подразумевали другую чушь, которая на самом деле означала третью чушь, и может быть под пятым слоем чуши сидела какая-то там истина. И что делать с таким количеством ненужных слов, когда они не работают? Особенно в этот странный век, когда слов вокруг сделалось так много.
Ангел, продолжая улыбаться, потянулся к своему демону, целуя его, и зарылся пальцами ему в волосы. Это следовало продолжить. Возможно, оно даже поможет. Наконец-то.
Кроули сделалось совсем стыдно, что ангел опять его опередил. В конце концов, не может у ангела быть больше тестостерона, чем у него! Так что он рыкнул, целуясь, ухватил Азирафеля за бедра, наслаждаясь тактильным ощущением, и сказал, как только они прервались:
— Не волнуйся, я сейчас все сделаю! — с чем решительно перевернул Азирафеля к себе спиной. Такую позу они точно на картинке видели, и крыльям должно быть удобно. А чтобы не слишком трепетали, за них можно держаться. — И за изголовье руками схватись, мы сейчас не летаем! — сурово велел он Азирафелю, будто тот уже начал спорить.
Крыло ангела бурно затрепетало, едва Кроули ухватил его рукой. И это только долило бензина к и так пылающему энтузиазму демона. Так что его собственные крылья раскрылись в стороны, и он снова обвил Азирафеля ногами, чтобы не подняться в воздух. Потом издал какой-то совершенно неприличный стон — и принялся суматошно целовать Азирафеля между лопаток, у оснований крыльев. Потому что было невозможно, невозможно, когда ангела так много рядом. А сейчас должно стать еще больше… И Кроули все сделает, как положено, но невозможно же! И ангел еще ревнует… с ума спятил! Если весь предыдущий опыт зачем-то и был по-настоящему нужен в жизни Кроули, то только затем, чтобы сейчас он сделал все, как следует. Когда это было действительно важно.
Азирафель спорить даже не собирался и вообще продолжал молчать, только не сдержав протяжного стона, когда Кроули поцеловал его между лопаток. Это была та самая часть действа, когда Азирафелю нужно было довериться, и он сделал это с радостью и легким сердцем. Потому что это был Кроули, наконец-то, его личный демон, который знает, что делать, и готов направить... Только жаль, что в такой позе его не видно. Не так уж часто ангелу показывали Кроули, который не скрывает своих чувств. Было бы жаль пропустить такое зрелище.
Ангел сквозь пелену, в которую стремительно погружался его разум, взглянул на ехидные физиономии ангелочков у изголовья. Эти вот будут видеть Кроули, а он — нет. Какие-то чужие незнакомые ангелы, пусть и вырезанные из дерева?! Ну нет, этого Азирафель допустить не может. Он будет смотреть сам.
С большим трудом связав эту сложную мысль в заклинание, Азирафель сотворил зеркало. Оно закрыло тех самых ангелочков, и Азирафель радостно улыбнулся отражению Кроули.
— Оригинальные у тебя вкусы, — изумился тот. — Впрочем, ладно, наверное, в первый раз правда любопытно, как все выглядит.
Хотя на что бы ангелу смотреть, что он там рассмотрит? Кроули прижался всем телом, наслаждаясь, перед тем, как сделать главное — наконец-то войти в Азирафеля. А потом продолжил, осторожно и аккуратно, зная, что если сделать все хорошо, приятно будет с первого движения. Хоть и непривычно, конечно. И внимательно следил за происходящим, плавясь от невероятных эмоций, хоть и было сложно. Голова определенно кружилась, и Кроули зажмурился. Нет, это невозможно — так реагировать! В конце концов, это всего лишь член в заднице, он знаком с таким ощущением. Всего лишь член в заднице. Член демона в заднице ангела. Азирафеля! Его собственного Азирафеля! И думать дальше внятно он не мог. Вообще думать не мог, лишь ощущать что-то невероятное. Непередаваемое. Что-то, похожее на счастье.
Крылья трепетали, у них обоих. Сильно, так сильно, в такт их движениям. Колыхали воздух вокруг, и от этого возникало чувство, что они тут сейчас устроят одновременно смерч и землетрясение, а потом провалятся к чертовой матери на первый этаж в книжный магазин. И это будет похлеще, чем над елками. Потому что прерваться Кроули был не в состоянии. Он бы сейчас не прервался даже на второй незапланированный Апокалипсис. И они бы продолжали среди обломков книжных шкафов, осколков чайника и россыпей букинистической литературы… От этой воображаемой картины Кроули сделалось еще горячее и еще лучше, так, будто смерч уже начался и засосал его целиком, и плевать на это.
Контролировать выражение своего лица он перестал быть в состоянии еще пару минут назад, и теперь на нем застыло совершенно несвойственное обычно Кроули выражение изумленного счастья. Совсем не похожее на такое же выражение лица Азирафеля. Кроули не светился, он горел. Пылал. Он был похож на взрывающуюся прямо сейчас сверхновую, когда все, что он обычно прятал внутри, наконец вырвалось наружу. Его было очень много, и оно было ослепительно ярким и сильным.
Азирафель почти обижался, когда Кроули закрывал глаза от его улыбки, но сейчас ангелу приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не зажмуриться самому. Это ощущалось, все вместе, как будто Кроули был везде, в нем, снаружи, перед глазами, в мозгу. Его было так много, что Азирафеля разрывало от ощущений. И в то же время ужасно мало. Словно сам Азирафель делал недостаточно. Словно контакт был односторонним, и он, ангел, был обязан дотянуться до своего демона хоть как-нибудь, чтобы тот узнал, что не взрывается один. Что ангел никогда не оставит его одного, даже если тот и правда превратится в сверхновую.
Ни руками, ни крыльями Азирафель не смог бы коснуться Кроули — они его не слушались сейчас. Поэтому он потянулся к демону единственным способом, каким тянулся всегда, даже когда Кроули закрывался от него очками. А сейчас тот не закрывался, наконец не закрывался, и дотронуться было можно. Ангел нашел глазами отражение пылающих глаз Кроули и улыбнулся ему. Истекая сиянием, лучась им так, как всегда хотел, когда смотрел на него, но никогда не мог позволить себе. «Господи, неужели можно не сдерживать больше этот свет? Твой свет, Господи», — мелькнула несвязная мысль, и из зеркала хлынули, отражаясь, одновременно огонь пылающего демона и столб небесного сияния, соединенные вместе, одинаково слепящие и одинаково не умеющие существовать друг без друга.
Кроули видел. У него, в конце концов, глаза были, хорошие такие глаза, способные видеть в полной темноте, в инфракрасном диапазоне и на эфирном плане реальности заодно. Так что не видеть он сейчас не мог… И это было совершенно непереносимо. Потому что оно было в сотню раз сильнее, чем его обычные приступы сентиментальности и чем обычные улыбки ангела. Или в тысячу. Или в миллион. Или какое там самое большое число придумали люди?.. Кроули замер. И смотрел, смотрел, смотрел в зеркало, не в силах вынести и не в силах оторваться… Пока не смог наконец титаническим усилием сосредоточиться на взгляде ангела. На физическом взгляде. Обычных, материальных светло-голубых глазах. «Самых прекрасных!!!» — завопило что-то внутри Кроули, и он нервно мотнул головой.
— Ангел… ты чего на меня так смотришь?.. — спросил он, будто ему не было совершенно понятно, на что именно тот сейчас таращится. — Это… всего лишь секс… — выдавил он, судорожно вздохнув. Исключительно из чувства упрямства: очевидно, что не «всего лишь», сейчас было даже полному идиоту, которым Азирафель, безусловно, не был. Но Кроули являлся обладателем самого базальтово-крепкого упрямства во Вселенной, за которое его макнули башкой в кипящую серу, но его это все равно ничему не научило.
Азирафель мягко рассмеялся в ответ, что было непросто, потому что дышать ровно он по-прежнему был не способен. Но он все равно надеялся, что это был не пугающий смех. В такой ситуации в принципе невозможно бояться — химия тела. Материального умного тела. Которое, в лице Кроули, почему-то предпочитает сейчас соображать медленнее ангела, и это странно. Обычно наоборот.
— Это… не… всего лишь… — с трудом выговорил ангел, потому что эти слова точно надо было сказать. — Это не всего лишь секс. Это секс — с тобой.
Слово «идиот» Азирафель решил не договаривать.
Кроули нервно сглотнул, а потом, решительно обхватив ангела, перевернул его к себе лицом. Может, даже слишком решительно… поэтому он тут же подхватил его под спину, мягко и бережно, чтобы тот, не дай Бог, крыльями о кровать не задел или что-нибудь еще… И уставился на Азирафеля во все глаза. Резко выдохнул, пару секунд помолчал — и щелчком пальцев развеял зеркало. Потому что к Господу и Сатане это зеркало, он будет смотреть сам, прямо, вот так… И даже постарается не ляпнуть сейчас глупость. Какую-нибудь вроде: «Что, и у тебя тоже?..» — или того хуже: «А почему ты раньше не сказал?..»
— Ангел… — выговорил Кроули и завис, как Азирафелев древний компьютер, не в силах продолжить.
Демон, может, и медленно думал сейчас, но действовал как всегда стремительно, так что ангел даже зажмурился и наощупь ухватился за его плечо. Потому что для него это выглядело, будто комната сама завертелась, и опора улетела из-под ног… то есть, из-под коленей и рук.
— Ты хочешь, чтоб у меня голова закружилась?.. — слабо спросил он, снова улыбнувшись Кроули, теперь глядя ему в глаза на самом деле, а не в отражении.
Почему-то от вопроса Азирафеля сразу стало легче. Пропала ужасающая, звенящая торжественность момента. И на Кроули накатило самое странное в его жизни ощущение. Что все как всегда, как сто или тысячу лет назад. Они разговаривали, как всегда, они были вместе, как всегда. Уже давно все было ровно так, как сейчас. Ничего не изменилось, и при этом все изменилось целиком и полностью. Ничего не изменилось — просто Кроули теперь видел. Раньше нет, а теперь — да. «Идиот, — сказал себе Кроули, не имея ни малейшего понятия, что сейчас договаривает за Азирафелем. — Он тебя любит, и вовсе не как горшок с геранью. И даже несмотря на то, что ты такой идиот». От этого сделалось совсем легко. И Кроули сказал ровно то, что сказал бы, если бы все было, как всегда, потому что ровно так оно и было:
— Вообще-то ровно этого я с самого начала и добиваюсь. В конце концов, не у одного же меня должно от тебя крышу напрочь сносить, — а потом поцеловал своего ангела, обнимая крепче, потому что говорить все это словами у Кроули все равно получалось паршиво, так уж он был устроен. Зато он мог показать. То есть, продолжить показывать. Ни в чем себе не отказывая.
— Вот поэтому секс с тобой никогда не может быть «всего лишь», — на время отстранившись, улыбнулся своему Кроули Азирафель. — Поэтому и по массе других причин.
Другие причины включали в себя все, от обсуждения Леопольда Захера-Мазоха в постели до невероятного упрямства, которое ангел тоже любил. Шутить он еще будет в такие моменты, прямо как... как Кроули! Впрочем, теперь Азирафелю было, что ответить своему демону, так что он его поцеловал и обнял крыльями, укрыв собой, как в начале времен. Всегда хороший ответ, и о любви, которую они теперь могли друг другу показывать, раз уж Кроули так трудно о ней говорить. И неважно, сколько времени они на это потратят, хоть всю ночь, хоть больше. Они не люди и не ограничены в выражениях чувств слабостью тел. Главное, что Кроули поймет. Уже понимает.
В Лондоне стоял на удивление теплый, солнечный ноябрь. Даже на День Гая Фокса люди до ночи разгуливали без курток, размахивая факелами и запуская фейерверки. Азирафель любовался на них через витрину магазина: ему всегда нравилось смотреть, как смертные искренне радуются жизни. А когда он сам был совершенно счастлив, ему постоянно хотелось осчастливить и всех вокруг. Так что последний год Азирафель не только выполнял, а даже перевыполнял план по благодеяниям, хотя с него больше не требовали никаких отчетов. Вот и сейчас он, допив чай, посмотрел на улицу, чтобы уточнить, не нужно ли там для кого-нибудь срочно сделать что-нибудь хорошее. Но обнаружил только даму, выгуливающую померанского шпица, у которой и так все было в порядке. Поэтому Азирафель посмотрел наверх, туда, где с ясного голубого неба светило все еще теплое солнце, и улыбнулся. «Будто Она тоже улыбается сверху, радуясь за нас!» — думал Азирафель и на самом деле в это верил.
Засмотревшись на погожий денек, ангел благополучно пропустил момент, когда возле его букинистической лавки припарковался Бентли, из которого вылетел Кроули и влетел внутрь. Так шумно и буйно, будто случились разом ограбление, пожар и ураган. Но это был просто Кроули, такой же, как всегда, очень любимый. Который, впрочем, казался чем-то изрядно возбужденным. И размахивал над головой этим своим современным телефоном с огромным экраном.
— Ангел! — выпалил Кроули, а потом неожиданно расхохотался в голос, закрыв лицо ладонью, и больше ничего не сказал, просто всучил Азирафелю телефон, на экране которого были открыты, судя по всему, новости.
Азирафель вгляделся. Потом вчитался. И ошарашенно протянул:
— О-о-о! — покачав головой. — Какой… неожиданный и изумительный побочный эффект!
Кроули в ответ на его слова рассмеялся с новой силой, согнулся пополам и ухватился рукой за ближайший стул, заливисто хохоча.
— А ты… обещал… никаких побочных эффектов… — выдавил он и продолжил содрогаться от хохота, так что ангел, глядя на него, невольно расплылся в широкой-преширокой улыбке. Хотя на Азирафеля заголовок «Аномальный всплеск рождаемости в одном из районов Лондона» пока что наводил скорее удивленную задумчивость.
— Я говорил: кроме радости и любви, что мы и наблюдаем, — рассудительно ответил он, продолжая размышлять над происходящим. — А я все понять не мог, откуда в округе последнее время так много котят… Я не успеваю их пристраивать в добрые руки!
— Котя-я-ят! — практически провыл Кроули, задыхаясь от смеха и представляя, как в радиусе нескольких километров от книжного магазина Азирафеля активно размножается все, включая мышей и муравьев. И не может перестать! Потому что они с ангелом тоже не могут.
— Да, и стаи голубей стали такие большие, — подтвердил Азирафель с очень серьезным видом, вызвав у Кроули очередной приступ хохота.
Минуты через полторы демон все-таки смог перейти с истерического смеха на умеренное хихиканье — и наконец заметил обеспокоенное лицо ангела.
— Мы ничего не можем с этим поделать, — уверенно сообщил Кроули, разведя руками. А потом, весело фыркнув, добавил: — Ну разве что переместиться, скажем, в Эдинбург — и поднять показатели рождаемости еще и там.
— Почему в Эдинбург?.. — искренне удивился Азирафель, который явно воспринял шуточное предложение Кроули полностью всерьез. — Мы могли бы перемещаться в разные места…
— Нет! Нет-нет-нет, — решительно возразил демон и для убедительности шагнул к Азирафелю и обнял его обеими руками. — На Земле живет семь миллиардов человек, мир страдает от перенаселения. Мы не будем путешествовать по всему земному шару, чтобы довести дело до полной катастрофы! Пусть это останется… локальной аномалией. К тому же я уже привык к этой кровати.
— Да, кровать очень удобная, — согласился Азирафель, радостно улыбнувшись. Не про мебель, разумеется, а про связанные с ней приятные воспоминания. — Но, Кроули… мне перед ними всеми неловко!
— И перед котятами тоже, — не вопросительно, а утвердительно изрек Кроули и кивнул. Мысленно добавив: «И перед муравьями заодно», — это же был Азирафель. — Да будет тебе, ангел! Кому и когда было плохо оттого, что в его жизни стало больше любви?.. — и ни капли не смутился и не растерялся, произнеся это последнее слово. Даже не заметил, что сказал что-то особенное, так это вышло… естественно. Как-то само собой.
Дошло до него только в тот момент, когда он увидел, как в ответ на его слова ангел засиял. Ослепительно, умопомрачительно. Ярче солнца. Для Кроули и про него — теперь он это знал наверняка.
______________________________________________
**Книга Захер-Мазоха, которую, разумеется, совершенно не читал и даже не открывал Кроули, называется «Любовь Платона». Слэшеры видят там гомоэротику, гетники — кинк на кроссдрессинг, а демон — тайное вожделение автора к ангелу. Очень многогранное произведение, одним словом.
УПД: Кончил, закурил
Выложено целиком. Приятного чтения! Название: Всего лишь секс
Канон: Good Omens
Автор: Crazycoyote, Cirtaly, Vedma_Natka
Бета: Katze_North
Размер: 12 839 слов вместе с примечаниями
Пейринг/Персонажи: Кроули/Азирафель
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все началось в тот момент, когда Кроули нашел у Азирафеля в магазине компьютер. И решил, что на нем непременно должен появиться интернет, которого там никогда раньше не было. Но сочетание глобальной сети с односолодовым виски иногда приводит к очень странным идеям.
Примечание/Предупреждения: wing!kink, катоптронофилия, односолодовый виски, жесткие извращения в сфере интерьерного дизайна
Читать на фикбуке| на АО3
Часть 1
Часть 2— Все к лучшему! Будем считать доказанным, что летать во время секса можно. Само получается. Хотя и правда опасно, — сделал вывод Кроули и сам порадовался тому, какой он у него получился последовательный и логичный. Ангел-то наверняка не в состоянии так внятно рассуждать. Вон, до сих пор не может успокоить дыхание, и зрачки такие огромные.
— Над елками летать не буду и тебе не дам! — сразу предупредил Азирафель, оглянулся и вспомнил о важном: — Кстати, у нас для этого есть кровать. Не зря же ты ее исправлял и оснащал умным матрасом!
Он надеялся, что мысль про собственные достижения чуть приободрит Кроули, все еще потирающего макушку и выглядящего довольно раздосадованным.
— Над какими елками?.. — опешил демон в первый момент. Но потом сообразил и тоже уставился на кровать. А после — на Азирафеля. Сочетания его с кроватью в одной комнате сейчас было достаточно, чтобы тестостерон вернулся, будто и не пропадал от этого досадного недоразумения. Кроули слегка привстал и склонился к ангелу, заключив его в объятья одновременно из обеих рук и обоих крыльев. — Вообще-то елки — это очень… возбуждающе. Адреналин он, знаеш-шь… бодрит, — севшим голосом сообщил Кроули, глядя Азирафелю прямо в глаза. И снова зашипел, потому что представлять это все и впрямь было… ух, как было. Но Кроули постарался взять себя в руки и практически ровным тоном резюмировал: — Впрочем, кровать тоже хорошо, особенно с таким крутым матрасом, — после чего, схватив Азирафеля покрепче и взмахнув крыльями, перенес их обоих на постель. Сцена вышла почти как на той картинке из интернета. Кроули аж загордился собой — момент вышел очень романтичный. Он даже не стал на себя раздражаться за всплывшее в голове дурацкое слово «романтичный».
Азирафель опять прикусил язык, чтобы удержать слова в себе, только крепче ухватился за Кроули, пока тот его тащил по воздуху, и взмахнул крыльями. Если бы он сказал то, что хотел, они бы начали ссориться. По крайней мере, так гласил опыт общения с Кроули: если его попросить ехать помедленнее, он только ускоряется и вообще не понимает, почему Азирафель не любит, когда Кроули просит чего-то очень опасного. Не понимает, что Азирафель не может оставаться без него. Особенно теперь.
Жест у Кроули, несмотря на его легкомысленные слова, вышел и правда красивый, и Азирафель хотел было похвалить его. Но сейчас ангел чувствовал себя слишком сбитым с толку мысленными картинками, в которых они оба падали с высоты и ломали крылья о ветви деревьев. Поэтому ограничился коротким:
— Отличная кровать, — и потянулся к губам Кроули, решив, что лучше продолжить то, что они начали, а елки обсудить потом.
На самом деле, к кровати Кроули испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он был доволен, что Азирафель оценил его труды, с другой — было ужасно досадно, что сам Кроули не вспомнил про нее первым. Хотя должен был! У кого тут, в конце концов, опыт? И почему ангел до сих пор соображает лучше, чем он? Будто Кроули недостаточно старается, чтобы Азирафель не соображал вообще… Так что поцеловал он ангела со всем старанием, на которое был способен. А потом продолжил, с не меньшим рвением. План на ближайшее время заключался в том, чтобы найти у ангела все эрогенные зоны, которые Кроули не успел найти до того, как они шандарахнулись о потолок. А также поцеловать Азирафеля везде, где его хотелось поцеловать, то есть, везде вообще. И Кроули принялся претворять этот план в жизнь так усердно, что вскоре ангельские крылья затрепетали — и они снова начали взлетать.
— За кровать держис-сь, крепко, — велел Кроули, пытаясь сообразить, как бы не взлететь самому. И довольно быстро сообразил, так что они оказались в очень причудливой позе, в которой ноги Кроули оплетали ноги Азирафеля достаточно крепко, чтобы они не поднимались к потолку. Иногда быть змеей очень удобно. И приятно, потому что обвивать Азирафеля было еще лучше, чем просто обнимать. Еще ближе. У Кроули по-прежнему был весь его ангел целиком, и он собирался пользоваться каждой секундой и каждым моментом выпавшего на его долю неожиданного счастья. Так что немедленно вернулся к исполнению своего преотличного плана, следующий пункт которого включал левое плечо Азирафеля, которое срочно нужно было целовать, и точку чуть выше и правее поясницы, до которой нужно было добраться рукой.
Пока Кроули старался, Азирафель держался за кровать, как и было сказано, и при этом чувствовал себя несколько неуютно. Нет, ему по-прежнему было очень приятно все происходящее, но он очень четко ощутил границы книжного теоретического знания. Возможно, просто потому что в книжках не писали о занятиях любовью с демоном, который способен превращаться в змею. А возможно потому, что настал момент, когда требовался практический навык. Ангелу пришло на ум сравнение с полевой хирургией. Ты можешь сколько угодно раз прочитать, как накладывать шину или принимать роды, но в ситуации, когда прямо перед тобой кто-то начинает впадать в травматический шок, ты можешь только протянуть руку и велеть ему исцелиться. Но не пытаться делать вид, что ты земной врач.
Поэтому Азирафель с благодарностью заулыбался своему демону, который, наоборот, вел себя очень уверенно, и вообще! Его стоило похвалить сильней, потому что он заслужил. Он честно попытался, однако вместо похвал первым из груди вырвался непристойный стон, но ангел решил, что в их случае это тоже считается. Он несколько неуверенно провел рукой по плечу Кроули, продолжая раздумывать, что же делать дальше. Сам Кроули при этом не раздумывал, он действовал. И когда на него так реагировали, был готов удвоить усилия… и все же умудрился в какой-то момент заметить, что вид у Азирафеля не только довольный, а еще и растерянный. «Как невинная девица, которая внезапно оказалась в постели с каким-то стремным типом», — сопоставил Кроули и немедленно испытал очередной приступ умиления. Какой-то особенно сильный, охвативший его целиком, так что у него перехватило и без того сбившееся дыхание. Чтобы от него спастись, Кроули срочно поцеловал Азирафеля прямо в недоуменно приоткрытые губы и, пережив очередное стадо кочевых слоноподобных мурашек на спине, постарался сказать то, что в таких случаях, по его представлениям, должны были говорить нормальные типы, а не кто-то вроде него.
— Ты не волнуйся, я все сделаю как нужно. Расслабься и получай удовольствие, — проговорил Кроули, и заботливый и нежный тон у него вышел как-то сам собой. Так что он сам себя испугался, немедленно снова поцеловал ангела, не дав ему ответить, и тут же задумался, что в книгах, которые тот читал, могли понаписать той еще ерунды. О чем счел нужным немедленно сообщить: — И про книжки не думай, если там вдруг какая-нибудь пакость написана. Мало ли что люди пишут! Маркиз де Сад — скучный тип без фантазии, за ним все потом еще сотню лет доделывать пришлось, чтобы что-то нормальное вышло. А Захер-Мазох на самом деле был довольно славный, хоть и пришибленный... — где-то на этом месте Кроули осознал, что говорить, как нормальный тип, у него не получается категорически, и задумчиво замер, настороженно глядя на Азирафеля.
Тот в свою очередь так же категорически и полностью был не в состоянии контролировать выражение своего лица, свой голос и свое дыхание, поэтому смотрел в ответ со всем восхищением и умилением, которое почти всегда испытывал, когда Кроули делал вот так. Как сейчас. Когда выражал нежность, а потом сам этой нежности пугался и выставлял колючки, как дикобраз.
— Ты… читал? — с трудом проговорил Азирафель, решив, что все-таки стоит поддержать разговор. По крайней мере попытаться.
— Ничего я не читал, — привычно соврал Кроули, которому очень хотелось зажмуриться от того, что ангел вдруг снова начал сиять прямо ему в лицо. Не пойми с чего. Наверное, от радости, что Кроули иногда книжку в руки берет. — Про них сложно не знать, если хоть иногда с людьми разговариваешь и в интернет заходишь.
— О, не надо врать, милый, — ласково попросил его Азирафель, снова погладив по плечу. — Вряд ли в интернете кто-то может написать, какой славный был Леопольд. Ты был с ними знаком, да?
— Леопольд! — возмущенно фыркнул Кроули прежде, чем успел хоть что-нибудь подумать. И только после этого вспомнил еще одну книжку Захер-Мазоха, которую «не читал». И которая раньше казалась ему дурацкой, а сейчас — безобразно возмутительной. Так что он даже издал звук, похожий на нечто среднее между шипением и рычанием. Контролировать поведение тестостерона сейчас было как-то сложно. — Ты тоже был с ним знаком. Интересно, зачем бы тебе?.. — Кроули постарался сказать это небрежным тоном, но не был уверен, что вышло. К тому же он все это время продолжал пытливо сверлить Азирафеля глазами.
Ангел мягко улыбнулся в ответ, продолжая искренне сиять глазами. Скрытая агрессия демона ему не очень понравилась, и захотелось как можно скорее его успокоить. Поэтому он не стал отвечать резко или хоть капельку саркастично. Он улыбнулся еще ласковей и бережно провел ладонью по изгибу крыла Кроули, ощущая, какие тут твердые перья, чтобы было можно летать далеко и высоко.
— Не стоит ревновать, Кроули, — и его улыбка стала ироничной. Самоироничной. — Я все еще не знаю, что делать дальше.
Кроули снова непроизвольно фыркнул. Подумав, что вот уж сейчас дело точно не в сексе, а как раз наоборот. Этот галицийский паршивец в свое время накатал три десятка страниц рассуждений о «духовной любви» и «возвышенных чувствах»**, и сейчас они жутко бесили Кроули все целиком. И оттого, что Азирафель снова на него сиял своей улыбкой, почему-то бесили только больше. Демону немедля представлялось, как ангел вот с таким же лицом беседует о сущности любви со «славным Леопольдом», и это бесило страшно. Некоторые обороты там, в книжке, которую Кроули нисколечко не читал, были такими, будто их прямо за Азирафелем записали и в неизменном виде в текст перенесли. Собственно, по мнению Кроули, это было единственное во всей истории стоящее, а все остальное — редкостная чушь, явно демонстрирующая, что почти ничего из сказанного Азирафелем «славный Леопольд» не понял. Но признаваться во всем этом ангелу Кроули уж точно был не готов. В ревности тоже был не готов, но уже спалился…
— Вовсе я не ревную. Делать мне больше нечего… — пробурчал Кроули вслух, зачем-то отрицая очевидное всем присутствующим.
Ангел в ответ стремительно перестал сиять и машинально, совсем не думая, как это будет выглядеть со стороны, вцепился в Кроули, будто тот собрался убегать. Руками, крыльями — собой. Вид у демона сделался ошарашенный, но Азирафель его отпускать был не намерен. Потому что Кроули действительно собрался опять убегать, пусть не физически, и ангелу надоело это терпеть.
— А вот я ревную, — ровно сказал он. — Потому что ты занимался сексом со смертными, а со мной уже четверть часа только говоришь о нем.
Азирафель замолчал и пристально уставился на своего демона, который сделался настолько растерянным, что даже рот открыл. Смотрел ангел очень серьезно и чуть ли не мрачно. Не только из-за ревности. Ангелам она не свойственна настолько, что люди даже думают, что не положена. Азирафель так тоже считал до недавнего времени, и от осознания, что она пришла и сидит, как ком мерзкой грязи у сердца, ангелу хотелось закричать на Кроули, какой он идиот.
Сохранять же улыбку ему мешала главная проблема. Которой было уже шесть тысяч лет. Ангел привык к ней и не обращал внимания. Он даже не думал о ней, как о проблеме. В конце концов, ангелы созданы, чтобы любить, и Господь никогда не обещала, что любовь эта будет взаимной. Она также никогда не говорила, что невзаимная любовь — это плохо. Ведь любовь — счастье сама по себе. Иногда быть рядом и вспыхивать, как солнце, от его такой естественной любви ко всему живущему. От того, как даже его злодеяния каким-то удивительным образом идут на пользу. «Часть той силы…» — иногда Азирафелю казалось, что это он сам шептал Гете на ухо с правого плеча, потому что всегда видел эту силу перед собой. И не мог не восхищаться.
Но после неслучившегося Апокалипсиса, когда ангел увидел, как сильно Кроули нуждается в этой любви, увидел, что любовь взаимна, ему постоянно было подспудно нехорошо. От того, что Кроули продолжает отталкивать его любовь. От того, что зажмуривается от ее сияния. От того, как сильно она ему нужна, а ангел не может до него достучаться и помочь. Вот это было не просто нехорошо. Это было больно.
«Что-что ты делаешь?..» — хотелось глупо переспросить Кроули. Мысль, что ангел его, во-первых, ревнует, во-вторых, к смертным, в-третьих, из-за секса, в голову никак не лезла. Это Кроули тут… а Азирафель-то чего?.. И вообще, он ангел, в конце концов!
— Ангелы не ревнуют, — наконец смог он изречь что-то внятное. — Им не положено. У вас наверняка даже инструкция на этот счет есть. Из десяти пунктов, — от привычного сарказма в голове сделалось несколько легче, а то Кроули уже начало казаться, что она у него сейчас лопнет.
Азирафель внезапно для самого себя засмеялся, продолжая на всякий случай хвататься за своего демона, который вздрогнул и вытаращился на своего ангела с испугом. Потому что смеялся ангел сейчас совсем не своим смехом. В нем была горечь и жестокий сарказм, какой всегда был свойственен Кроули. Как будто они снова поменялись телами. Возможно, это было резко. И невежливо. И вообще хамство, учитывая, чем они тут занимались. Но инструкции! Небесные Инструкции! Демон говорит о них сейчас! Вот именно сейчас! Это было невероятно смешно и невероятно грустно одновременно.
Отсмеявшись, Азирафель с печалью и горькой иронией уставился на Кроули и сказал так, что демон, возможно, ощутил, что смотрит в зеркало.
— Ангелам много чего не положено. Но посмотри на нас.
— Ты в порядке?.. — очень обеспокоенно спросил Кроули, даже не собираясь сейчас скрывать свое беспокойство. Потому что тот явно был не в порядке. И что хуже всего — это с ним было, со всей очевидностью, из-за Кроули. А он ничего не понимал! Но нужно было что-то делать, поэтому Кроули, не дожидаясь ответа Азирафеля на вопрос, для начала взялся за ту часть, в которой у него была хотя бы относительная ясность понимания. — Не стоит ревновать, честное слово. Они все уже умерли, и навещать их в посмертии у меня нет совершенно никакого желания! — выпалил он первое, что ему в голову пришло. Кажется, вышло не очень утешительно. По этому поводу Кроули вздохнул. И еще потому, что невозможный факт все-таки вместился в голову: ангел его ревнует по поводу мелких интрижек дьявол-его-помнит-скольки-летней-давности. И Кроули только что это все признал вслух.
— Спасибо, родной, я очень это ценю, — ответил Азирафель только на последнюю фразу, потому что пока не знал, что отвечать на первую.
С его точки зрения, не в порядке был Кроули, причем уже давно, а у Азирафеля все было отлично. Он просто наконец-то говорил прямо, что думает, и это огромное облегчение. Однако от такого явного беспокойства Кроули горечь и печаль медленно начали исчезать, и Азирафель даже слегка ослабил хватку, хотя бы крыльями больше не пытался держаться за него.
— Да и вообще с ними было скучновато, не как... сейчас. Не к чему и ревновать, — еще на всякий случай утешил Кроули, на ходу зачем-то замявшись и не сказав «не как с тобой». И тем более не рассказав, что с теми людьми он и на десятую долю так не волновался и не переживал, как с Азирафелем. Потому что они ничего для него не значили. В отличие от его единственного и неповторимого ангела.
Азирафель изучающе оглядел демона и снова начал расплываться в улыбке. Возможно, она опять напугает Кроули, и он опять начнет защищаться не пойми от чего, но ангел просто не мог удержаться. Комок грязи у сердца испарился, и ангел подумал, что ревность возникает, когда ты не уверен, что тот, кого ты считаешь своим, на самом деле твой. А Кроули принадлежал ему и всячески это демонстрировал. Осталось только как-то доказать ему, что ангел у него тоже его собственный и ничей больше.
Что-то говорить Азирафель больше не хотел. Слова всегда мало помогали, тем более с Кроули. Они оба все время несли чушь, а подразумевали другую чушь, которая на самом деле означала третью чушь, и может быть под пятым слоем чуши сидела какая-то там истина. И что делать с таким количеством ненужных слов, когда они не работают? Особенно в этот странный век, когда слов вокруг сделалось так много.
Ангел, продолжая улыбаться, потянулся к своему демону, целуя его, и зарылся пальцами ему в волосы. Это следовало продолжить. Возможно, оно даже поможет. Наконец-то.
Кроули сделалось совсем стыдно, что ангел опять его опередил. В конце концов, не может у ангела быть больше тестостерона, чем у него! Так что он рыкнул, целуясь, ухватил Азирафеля за бедра, наслаждаясь тактильным ощущением, и сказал, как только они прервались:
— Не волнуйся, я сейчас все сделаю! — с чем решительно перевернул Азирафеля к себе спиной. Такую позу они точно на картинке видели, и крыльям должно быть удобно. А чтобы не слишком трепетали, за них можно держаться. — И за изголовье руками схватись, мы сейчас не летаем! — сурово велел он Азирафелю, будто тот уже начал спорить.
Крыло ангела бурно затрепетало, едва Кроули ухватил его рукой. И это только долило бензина к и так пылающему энтузиазму демона. Так что его собственные крылья раскрылись в стороны, и он снова обвил Азирафеля ногами, чтобы не подняться в воздух. Потом издал какой-то совершенно неприличный стон — и принялся суматошно целовать Азирафеля между лопаток, у оснований крыльев. Потому что было невозможно, невозможно, когда ангела так много рядом. А сейчас должно стать еще больше… И Кроули все сделает, как положено, но невозможно же! И ангел еще ревнует… с ума спятил! Если весь предыдущий опыт зачем-то и был по-настоящему нужен в жизни Кроули, то только затем, чтобы сейчас он сделал все, как следует. Когда это было действительно важно.
Азирафель спорить даже не собирался и вообще продолжал молчать, только не сдержав протяжного стона, когда Кроули поцеловал его между лопаток. Это была та самая часть действа, когда Азирафелю нужно было довериться, и он сделал это с радостью и легким сердцем. Потому что это был Кроули, наконец-то, его личный демон, который знает, что делать, и готов направить... Только жаль, что в такой позе его не видно. Не так уж часто ангелу показывали Кроули, который не скрывает своих чувств. Было бы жаль пропустить такое зрелище.
Ангел сквозь пелену, в которую стремительно погружался его разум, взглянул на ехидные физиономии ангелочков у изголовья. Эти вот будут видеть Кроули, а он — нет. Какие-то чужие незнакомые ангелы, пусть и вырезанные из дерева?! Ну нет, этого Азирафель допустить не может. Он будет смотреть сам.
С большим трудом связав эту сложную мысль в заклинание, Азирафель сотворил зеркало. Оно закрыло тех самых ангелочков, и Азирафель радостно улыбнулся отражению Кроули.
— Оригинальные у тебя вкусы, — изумился тот. — Впрочем, ладно, наверное, в первый раз правда любопытно, как все выглядит.
Хотя на что бы ангелу смотреть, что он там рассмотрит? Кроули прижался всем телом, наслаждаясь, перед тем, как сделать главное — наконец-то войти в Азирафеля. А потом продолжил, осторожно и аккуратно, зная, что если сделать все хорошо, приятно будет с первого движения. Хоть и непривычно, конечно. И внимательно следил за происходящим, плавясь от невероятных эмоций, хоть и было сложно. Голова определенно кружилась, и Кроули зажмурился. Нет, это невозможно — так реагировать! В конце концов, это всего лишь член в заднице, он знаком с таким ощущением. Всего лишь член в заднице. Член демона в заднице ангела. Азирафеля! Его собственного Азирафеля! И думать дальше внятно он не мог. Вообще думать не мог, лишь ощущать что-то невероятное. Непередаваемое. Что-то, похожее на счастье.
Крылья трепетали, у них обоих. Сильно, так сильно, в такт их движениям. Колыхали воздух вокруг, и от этого возникало чувство, что они тут сейчас устроят одновременно смерч и землетрясение, а потом провалятся к чертовой матери на первый этаж в книжный магазин. И это будет похлеще, чем над елками. Потому что прерваться Кроули был не в состоянии. Он бы сейчас не прервался даже на второй незапланированный Апокалипсис. И они бы продолжали среди обломков книжных шкафов, осколков чайника и россыпей букинистической литературы… От этой воображаемой картины Кроули сделалось еще горячее и еще лучше, так, будто смерч уже начался и засосал его целиком, и плевать на это.
Контролировать выражение своего лица он перестал быть в состоянии еще пару минут назад, и теперь на нем застыло совершенно несвойственное обычно Кроули выражение изумленного счастья. Совсем не похожее на такое же выражение лица Азирафеля. Кроули не светился, он горел. Пылал. Он был похож на взрывающуюся прямо сейчас сверхновую, когда все, что он обычно прятал внутри, наконец вырвалось наружу. Его было очень много, и оно было ослепительно ярким и сильным.
Азирафель почти обижался, когда Кроули закрывал глаза от его улыбки, но сейчас ангелу приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не зажмуриться самому. Это ощущалось, все вместе, как будто Кроули был везде, в нем, снаружи, перед глазами, в мозгу. Его было так много, что Азирафеля разрывало от ощущений. И в то же время ужасно мало. Словно сам Азирафель делал недостаточно. Словно контакт был односторонним, и он, ангел, был обязан дотянуться до своего демона хоть как-нибудь, чтобы тот узнал, что не взрывается один. Что ангел никогда не оставит его одного, даже если тот и правда превратится в сверхновую.
Ни руками, ни крыльями Азирафель не смог бы коснуться Кроули — они его не слушались сейчас. Поэтому он потянулся к демону единственным способом, каким тянулся всегда, даже когда Кроули закрывался от него очками. А сейчас тот не закрывался, наконец не закрывался, и дотронуться было можно. Ангел нашел глазами отражение пылающих глаз Кроули и улыбнулся ему. Истекая сиянием, лучась им так, как всегда хотел, когда смотрел на него, но никогда не мог позволить себе. «Господи, неужели можно не сдерживать больше этот свет? Твой свет, Господи», — мелькнула несвязная мысль, и из зеркала хлынули, отражаясь, одновременно огонь пылающего демона и столб небесного сияния, соединенные вместе, одинаково слепящие и одинаково не умеющие существовать друг без друга.
Кроули видел. У него, в конце концов, глаза были, хорошие такие глаза, способные видеть в полной темноте, в инфракрасном диапазоне и на эфирном плане реальности заодно. Так что не видеть он сейчас не мог… И это было совершенно непереносимо. Потому что оно было в сотню раз сильнее, чем его обычные приступы сентиментальности и чем обычные улыбки ангела. Или в тысячу. Или в миллион. Или какое там самое большое число придумали люди?.. Кроули замер. И смотрел, смотрел, смотрел в зеркало, не в силах вынести и не в силах оторваться… Пока не смог наконец титаническим усилием сосредоточиться на взгляде ангела. На физическом взгляде. Обычных, материальных светло-голубых глазах. «Самых прекрасных!!!» — завопило что-то внутри Кроули, и он нервно мотнул головой.
— Ангел… ты чего на меня так смотришь?.. — спросил он, будто ему не было совершенно понятно, на что именно тот сейчас таращится. — Это… всего лишь секс… — выдавил он, судорожно вздохнув. Исключительно из чувства упрямства: очевидно, что не «всего лишь», сейчас было даже полному идиоту, которым Азирафель, безусловно, не был. Но Кроули являлся обладателем самого базальтово-крепкого упрямства во Вселенной, за которое его макнули башкой в кипящую серу, но его это все равно ничему не научило.
Азирафель мягко рассмеялся в ответ, что было непросто, потому что дышать ровно он по-прежнему был не способен. Но он все равно надеялся, что это был не пугающий смех. В такой ситуации в принципе невозможно бояться — химия тела. Материального умного тела. Которое, в лице Кроули, почему-то предпочитает сейчас соображать медленнее ангела, и это странно. Обычно наоборот.
— Это… не… всего лишь… — с трудом выговорил ангел, потому что эти слова точно надо было сказать. — Это не всего лишь секс. Это секс — с тобой.
Слово «идиот» Азирафель решил не договаривать.
Кроули нервно сглотнул, а потом, решительно обхватив ангела, перевернул его к себе лицом. Может, даже слишком решительно… поэтому он тут же подхватил его под спину, мягко и бережно, чтобы тот, не дай Бог, крыльями о кровать не задел или что-нибудь еще… И уставился на Азирафеля во все глаза. Резко выдохнул, пару секунд помолчал — и щелчком пальцев развеял зеркало. Потому что к Господу и Сатане это зеркало, он будет смотреть сам, прямо, вот так… И даже постарается не ляпнуть сейчас глупость. Какую-нибудь вроде: «Что, и у тебя тоже?..» — или того хуже: «А почему ты раньше не сказал?..»
— Ангел… — выговорил Кроули и завис, как Азирафелев древний компьютер, не в силах продолжить.
Демон, может, и медленно думал сейчас, но действовал как всегда стремительно, так что ангел даже зажмурился и наощупь ухватился за его плечо. Потому что для него это выглядело, будто комната сама завертелась, и опора улетела из-под ног… то есть, из-под коленей и рук.
— Ты хочешь, чтоб у меня голова закружилась?.. — слабо спросил он, снова улыбнувшись Кроули, теперь глядя ему в глаза на самом деле, а не в отражении.
Почему-то от вопроса Азирафеля сразу стало легче. Пропала ужасающая, звенящая торжественность момента. И на Кроули накатило самое странное в его жизни ощущение. Что все как всегда, как сто или тысячу лет назад. Они разговаривали, как всегда, они были вместе, как всегда. Уже давно все было ровно так, как сейчас. Ничего не изменилось, и при этом все изменилось целиком и полностью. Ничего не изменилось — просто Кроули теперь видел. Раньше нет, а теперь — да. «Идиот, — сказал себе Кроули, не имея ни малейшего понятия, что сейчас договаривает за Азирафелем. — Он тебя любит, и вовсе не как горшок с геранью. И даже несмотря на то, что ты такой идиот». От этого сделалось совсем легко. И Кроули сказал ровно то, что сказал бы, если бы все было, как всегда, потому что ровно так оно и было:
— Вообще-то ровно этого я с самого начала и добиваюсь. В конце концов, не у одного же меня должно от тебя крышу напрочь сносить, — а потом поцеловал своего ангела, обнимая крепче, потому что говорить все это словами у Кроули все равно получалось паршиво, так уж он был устроен. Зато он мог показать. То есть, продолжить показывать. Ни в чем себе не отказывая.
— Вот поэтому секс с тобой никогда не может быть «всего лишь», — на время отстранившись, улыбнулся своему Кроули Азирафель. — Поэтому и по массе других причин.
Другие причины включали в себя все, от обсуждения Леопольда Захера-Мазоха в постели до невероятного упрямства, которое ангел тоже любил. Шутить он еще будет в такие моменты, прямо как... как Кроули! Впрочем, теперь Азирафелю было, что ответить своему демону, так что он его поцеловал и обнял крыльями, укрыв собой, как в начале времен. Всегда хороший ответ, и о любви, которую они теперь могли друг другу показывать, раз уж Кроули так трудно о ней говорить. И неважно, сколько времени они на это потратят, хоть всю ночь, хоть больше. Они не люди и не ограничены в выражениях чувств слабостью тел. Главное, что Кроули поймет. Уже понимает.
В Лондоне стоял на удивление теплый, солнечный ноябрь. Даже на День Гая Фокса люди до ночи разгуливали без курток, размахивая факелами и запуская фейерверки. Азирафель любовался на них через витрину магазина: ему всегда нравилось смотреть, как смертные искренне радуются жизни. А когда он сам был совершенно счастлив, ему постоянно хотелось осчастливить и всех вокруг. Так что последний год Азирафель не только выполнял, а даже перевыполнял план по благодеяниям, хотя с него больше не требовали никаких отчетов. Вот и сейчас он, допив чай, посмотрел на улицу, чтобы уточнить, не нужно ли там для кого-нибудь срочно сделать что-нибудь хорошее. Но обнаружил только даму, выгуливающую померанского шпица, у которой и так все было в порядке. Поэтому Азирафель посмотрел наверх, туда, где с ясного голубого неба светило все еще теплое солнце, и улыбнулся. «Будто Она тоже улыбается сверху, радуясь за нас!» — думал Азирафель и на самом деле в это верил.
Засмотревшись на погожий денек, ангел благополучно пропустил момент, когда возле его букинистической лавки припарковался Бентли, из которого вылетел Кроули и влетел внутрь. Так шумно и буйно, будто случились разом ограбление, пожар и ураган. Но это был просто Кроули, такой же, как всегда, очень любимый. Который, впрочем, казался чем-то изрядно возбужденным. И размахивал над головой этим своим современным телефоном с огромным экраном.
— Ангел! — выпалил Кроули, а потом неожиданно расхохотался в голос, закрыв лицо ладонью, и больше ничего не сказал, просто всучил Азирафелю телефон, на экране которого были открыты, судя по всему, новости.
Азирафель вгляделся. Потом вчитался. И ошарашенно протянул:
— О-о-о! — покачав головой. — Какой… неожиданный и изумительный побочный эффект!
Кроули в ответ на его слова рассмеялся с новой силой, согнулся пополам и ухватился рукой за ближайший стул, заливисто хохоча.
— А ты… обещал… никаких побочных эффектов… — выдавил он и продолжил содрогаться от хохота, так что ангел, глядя на него, невольно расплылся в широкой-преширокой улыбке. Хотя на Азирафеля заголовок «Аномальный всплеск рождаемости в одном из районов Лондона» пока что наводил скорее удивленную задумчивость.
— Я говорил: кроме радости и любви, что мы и наблюдаем, — рассудительно ответил он, продолжая размышлять над происходящим. — А я все понять не мог, откуда в округе последнее время так много котят… Я не успеваю их пристраивать в добрые руки!
— Котя-я-ят! — практически провыл Кроули, задыхаясь от смеха и представляя, как в радиусе нескольких километров от книжного магазина Азирафеля активно размножается все, включая мышей и муравьев. И не может перестать! Потому что они с ангелом тоже не могут.
— Да, и стаи голубей стали такие большие, — подтвердил Азирафель с очень серьезным видом, вызвав у Кроули очередной приступ хохота.
Минуты через полторы демон все-таки смог перейти с истерического смеха на умеренное хихиканье — и наконец заметил обеспокоенное лицо ангела.
— Мы ничего не можем с этим поделать, — уверенно сообщил Кроули, разведя руками. А потом, весело фыркнув, добавил: — Ну разве что переместиться, скажем, в Эдинбург — и поднять показатели рождаемости еще и там.
— Почему в Эдинбург?.. — искренне удивился Азирафель, который явно воспринял шуточное предложение Кроули полностью всерьез. — Мы могли бы перемещаться в разные места…
— Нет! Нет-нет-нет, — решительно возразил демон и для убедительности шагнул к Азирафелю и обнял его обеими руками. — На Земле живет семь миллиардов человек, мир страдает от перенаселения. Мы не будем путешествовать по всему земному шару, чтобы довести дело до полной катастрофы! Пусть это останется… локальной аномалией. К тому же я уже привык к этой кровати.
— Да, кровать очень удобная, — согласился Азирафель, радостно улыбнувшись. Не про мебель, разумеется, а про связанные с ней приятные воспоминания. — Но, Кроули… мне перед ними всеми неловко!
— И перед котятами тоже, — не вопросительно, а утвердительно изрек Кроули и кивнул. Мысленно добавив: «И перед муравьями заодно», — это же был Азирафель. — Да будет тебе, ангел! Кому и когда было плохо оттого, что в его жизни стало больше любви?.. — и ни капли не смутился и не растерялся, произнеся это последнее слово. Даже не заметил, что сказал что-то особенное, так это вышло… естественно. Как-то само собой.
Дошло до него только в тот момент, когда он увидел, как в ответ на его слова ангел засиял. Ослепительно, умопомрачительно. Ярче солнца. Для Кроули и про него — теперь он это знал наверняка.
______________________________________________
**Книга Захер-Мазоха, которую, разумеется, совершенно не читал и даже не открывал Кроули, называется «Любовь Платона». Слэшеры видят там гомоэротику, гетники — кинк на кроссдрессинг, а демон — тайное вожделение автора к ангелу. Очень многогранное произведение, одним словом.
@темы: фанфикшон, чудо-трава, good omens, мы писали мы писали наши пальчики устали, майндфак, Happy Apocalypse!
-
-
04.08.2019 в 21:34Ну невозможно же осознать, что это текст - как будто проваливаешься в голову персонажам, и там живешь вместе с ними, все-все-все проживая и чувствуя.
Нет смайликов, так низко кланяющихся, как бы тут следовало!
-
-
05.08.2019 в 19:29Как же приятно, когда читатель так видит и так читает твой текст! Спасибо огромное!